— Я их не хотел, Сара, я хотел только тебя. У тебя единственной было то тепло, в котором я нуждался. Ты была другая. Ты была живая. И ты по-прежнему сохранила все это и приобрела нечто большее. О! — Высвобождаясь из ее объятий, он вскочил с постели.

— Джеффри, куда ты…

— Ты настолько свела меня с ума, женщина, что я не могу думать как полагается! Я же пришел не за этим, у меня была другая цель, из-за которой я вернулся домой пораньше. — Нагнувшись к стулу, Джеффри сунул руку в карман пиджака и достал коробочку, завернутую в белую бумагу и перевязанную шелковой ленточкой.

— Зачем это? — спросила Сара, рассматривая коробочку, которую он ей протягивал.

— Это… затем.

— Затем?

Он ухмыльнулся.

— Затем. Открой. Посмотри.

Не сводя с него подозрительного взгляда, Сара осторожно развернула коробочку, и, как и предполагала, это оказалась коробочка для кольца.

— Джеффри… что… — Осторожно открыв ее, Сара увидела великолепный неоправленный бриллиант. Поворачивая его, она рассмотрела бриллиант со всех сторон, и ее наметанный глаз ювелира легко определил его ценность. — Он восхитителен. Но я не понимаю…

— Это тебе, Сара, Я хочу, чтобы ты сделала для себя кольцо.

— Но я никогда не работала с бриллиантами.

— Я это заметил. Но почему? Ты работаешь с рубинами, сапфирами и изумрудами. Почему не с бриллиантами?

— Потому что… Потому…

— Только честно…

— Честно? Потому что в моем представлении бриллианты всегда связывались с обручальными кольцами и обещаниями счастья.

— А ты думала, что у тебя ничего такого не будет?

— Пожалуй.

— Значит, ты была не права. Вот и все.

— Но мы никогда не были обручены.

— Нет, — согласился Джеффри, не смущаясь. — Этим кольцом я говорю тебе спасибо.

— За что? — спросила она лукаво.

— За то, что ты такая, какая ты есть. За то, что ты любишь меня. Что приняла в свое сердце Лиззи. — Джеффри провел рукой по ее животу. — За то, что обещаешь подарить мне ребенка.

Сара в волнении взяла одной рукой бриллиант, а другой притянула его руку к своей щеке.

— Я все еще не могу поверить, что беременна, — застенчиво шепнула она. — Я так долго думала…

Заключив ее в объятия, Джеффри крепко прижал ее к себе.

— Когда я думаю о том, как ты жила наедине с этой страшной мыслью, у меня начинает болеть душа. Это было несправедливо, Сара. Я любил тебя. Я заслуживал, чтобы ты поделилась со мной своим страхом. А если бы ты обо всем мне рассказала, мы избежали бы непонимания хотя бы в одном вопросе.

— Я была так молода, Джефф. Я чувствовала себя не в своей тарелке с того самого момента, как вошла в этот дом. И, помимо всего прочего, признаться тебе, что я не могу родить… я просто не могла!

— Но посмотри на себя. — Джеффри весь светился. — Я бы не сказал, что ты здесь не в своей тарелке. И потом, даже тогда я любил тебя просто так, не за то, что ты что-то могла или не могла сделать.

Глядя сверху вниз на ее обращенное к нему лицо, он поцеловал ее вначале в глаза, потом в кончик носа и наконец, в губы. То, что они испытывали, было выше страсти — это было чувство бесконечного тепла и нежности. Отстраняясь от нее, Джеффри поднял камень, чтобы посмотреть его на свет. Он разглядывал его, поворачивал, а потом осторожно положил на ночной столик. Запустив руки в волосы Сары, большими пальцами стал нежно гладить ее щеки.