— Меня никто не засек.

— Береженого бог бережет.

В подъезде стоял резкий запах сырости, застоявшейся кошачьей мочи — сердобольные жильцы подкармливали бездомных животных, за что и расплачивались. Из-под надписей на стенах местами проглядывала масляная краска, темно-зеленая, какой в прежние времена была выкрашена большая часть московских подъездов. Роза раскрыла пакет и предложила:

— Бросай сюда свою бандану. Тебе она, кстати, совсем не идет.

— Сам знаю.

Никита с трудом развязал тугой узел, на который были завязаны хвосты банданы. Бросил в пакет и куртку.

— Инструмента у тебя сегодня с собой нет. Ну, ничего, доведу тебя до самого дома. Твоя девушка, если встретится нам по дороге, ревновать не станет?

— Предоставь наши проблемы решать нам самим, — немного зло ответил Никита.

— Ты злишься не на меня, а на себя, так что можешь не извиняться, — предупредила Никиту Роза.

Она тоже привела себя в порядок. Чувствовалось, что в «полевых условиях» ей приходится делать это не в первый раз. Маленькое зеркальце, — с одной стороны выпуклое, чтобы видеть детали, с другой вогнутое, чтобы видеть лицо целиком, примостилось на батарее парового отопления. Роза смачивала тампон лосьоном и снимала косметику. Затем ловко, буквально несколькими движениями нанесла новую. Это абсолютно преобразило ее: другой разрез глаз, другой изгиб губ. Тональная пудра легла на щеки, и Фаготу показалось, что даже форма головы у нее изменилась. Никита расчесал волосы, и колоритная парочка вышла на улицу.

— Когда мы встретились в первый раз, Тихон сказал, что ты просто отрабатывала со мной прегрешения. Роза засмеялась:

— Неужели ты поверил, что правильный вор может прикрывать проституцию? Для настоящего вора жить с «мохнатого сейфа» — западло.

— Тихон мне всегда казался каким-то неправильным вором.

— Неправильным он может быть в отношениях с тобой, со мной, но только не с блатными. Ты не знаешь его по-настоящему. Он жесткий и беспощадный.

— А откуда ты его знаешь?

— Я знаю многих. С кем мне только не приходилось трахаться: и с авторитетами, и с ментовским начальством, даже с министрами и депутатами. Всех не упомнишь.

— Я не это имел в виду. Ты его откуда знаешь?

— Ты не поверишь, но с Тихоном я ни разу не трахалась. Он сам не захотел.

— А ты хотела?

— Разве от моего желания что-то зависит? Тихон использует меня в своих делах. Я такой же его помощник, как и ты.

Никита глядел на Розу, и ему не верилось, что девушка прошла через тысячи рук, так свежо и невинно она выглядела.

— Тебе никогда не предлагали выйти замуж? И вновь Роза засмеялась.

— И ты хочешь мне предложить выйти за тебя замуж? Я думала, ты умнее?

— Я не про себя говорю. Тебе предлагали это всерьез?

— Конечно! Но я не создана для семьи. Сколько раз мне предлагали сделаться постоянной любовницей. Квартиры, машины, деньги...

— Предлагали министры и депутаты?

— В моей коллекции найдется и парочка олигархов. Олигарх — покруче, чем министр. Но больше денег я ценю свободу. На безбедную жизнь мне хватает, зато ни перед кем и ни за что мне не приходится отчитываться.

— Хороший жизненный принцип.

— Мне он тоже нравится.

Политикой Фагот не интересовался, изменения в верхних эшелонах власти его мало беспокоили, они никак не влияли на его игру в торговых рядах. Но бывают имена, которые, хочешь не хочешь, врезаются в память. Телевизор, радио не дают их забыть. Одно из таких имен принадлежало олигарху Гусовскому.