— У меня тоже нет билета, — из солидарности сказал Фагот, хотя контролер готов был пропустить его мимо себя.

— Вы можете идти, — милостиво разрешили ему. Фагот вскинул голову:

— Это почему? Я не такой, как все?

— Можете идти, — контролер подталкивал его в спину.

— Нет уж, я останусь с ним, мы вместе, — парень из-под темных очков смотрел на портмоне, лежавшее на нижней ступеньке троллейбуса и, как мог, старался отвлечь от него внимание контролеров и милиционера. Стоило кому-нибудь наступить на бумажник, заметить его, и Тихон оказался бы в опасности.

Наконец, створки дверей сошлись, и троллейбус уехал. Милиционер злорадно ухмылялся:

— Ну вот, ты, блин, и попался, — он цепко держал Тихона за руку.

— Что ж, — придется заплатить штраф, — вздохнул вор. Милиционер посмотрел на Фагота.

— И за себя, и за того парня.

— Согласен. Виноват, нарушил.

— Ты мне в несознанку не играй, — взбеленился милиционер, только сейчас узнавший карманника, — думаешь, я не знаю, кто ты такой?

— И кто же, гражданин начальник? — спокойно осведомился Тихон.

— Пойдем, разберемся.

— Нет уж, я штраф на месте заплачу, — настаивал Тихон.

Милиционер оказался упрямым. Недавно приехавший из провинции в Москву, он чувствовал себя всесильным. Один из коллег однажды указал ему на Тихона и рассказал, кто он такой, и мент решил, что теперь карманник долго на свободе не погуляет.

Контролеры посовещались и решили продолжить работу без мента. Тот по рации вызывал подкрепление, сообщил, что им задержан вор-карманник. Вскоре приехала милицейская машина. Тихона затолкали в «воронок». Фагот полез следом, его пытались высадить, но не били — на музыканта в черных очках у ментов рука не поднялась.

— Я с ним, он мой провожатый, поводырь, — убеждал Фагот, — я без него — никуда. Наконец, «воронок» поехал.

— Какого черта ты за мной увязался? — спросил Тихон.

— А что, бросить вас нужно было? Вор пожал плечами:

— Не знаю, как у тебя, а у меня на ментов аллергия. Стойкая аллергия, — уточнил он, — и я бы не хотел с ними лишний раз связываться, — Тихон вздохнул. — Хуже всего то, что у меня нет с собой документов. Без них они имеют право меня задержать до выяснения личности. Привык, что к старому человеку славянской внешности никто на улицах не цепляется.

— И у меня документов нет.

— Лучший твой документ — темные очки и футляр с музыкальными инструментами, тебя приняли за слепого. Не переубеждай их.

До отделения доехали быстро. Фагота тут же оттеснили, указали на лавочку возле мусорной урны. Тихон с достоинством высвободился из объятий мента.

— Сам дойду. Фагот сидел и ждал.

В отделение вводили задержанных, изредка кто-то выходил. Никита пытался разузнать у дежурного о судьбе Тихона, но его вежливо и упорно просили подождать. Солнце уже зашло.

Мент, задержавший вора, оказался дотошный. Поняв, что ему не светит премия за поимку карманника, он решил испортить Тихону жизнь насколько мог. Тихон вышел за полночь с посеревшим лицом, измотанный.

— Идиоты! — выдохнул он, опускаясь на скамейку рядом с Фаготом и тут же вскакивая. — Нет, пошли, не могу здесь больше оставаться! Мусорней воняет.

— Все нормально? — спросил Никита.