— Дикси, — произнесла мама, как будто собираясь сказать что-то очень важное.

Я поглядела на неё с бьющимся сердцем. Я решила, что буду любить братика, что бы там ни было.

— Он что, родился слишком рано, мама? — спросила я, легонько похлопывая по голубому свёртку.

— Может быть, я просто ошиблась со сроками, моя хорошая. Я много в чем ошиблась.

— Мама! — Рошель неслась по дорожке, вопя во всю глотку.

— Ш-ш-ш, Рошель. Он спит. Не буди наше Солнышко.

— Так его и будут звать, мама?

Мама сглотнула. Одной рукой прижимая к себе ребёнка, она провела рукой по волосам, приводя их в порядок. Похоже было, что она приводит в порядок и лицо, зажигая блеск в глазах, изгибая рот в широкую улыбку.

— Конечно, его зовут Солнышко, дорогая, — сказала мама. Она отогнула угол одеяльца, давая нам взглянуть на братика.

— Ой, мама! — сказала я, чуть не плача. — Ой, какой он хорошенький!

— Он просто прелесть! — сказала Рошель. — Смотри, какой носик! А ротик какой крошечный! Благослови его Бог!

Мама все ещё выглядела встревоженной, но с гордостью приподняла малыша Солнышко.

— Да, благослови его Бог! — сказала она нежно, нагнулась и поцеловала младенческую головку с хохолком.

Потом из дома выбежали Джуд и Мартина, и все окружили маму и стали целовать малыша Солнышко. Мы вошли в дом, и мама вздохнула, глядя на всю нашу мебель, по-прежнему сваленную как попало в гостиной. Она опустилась на свой матрас, крепко прижимая к себе запелёнатого ребёнка.

— Было очень больно его рожать, мама? — спросила Мартина.

— Не то чтоб это было развлечение — скажем так, — ответила мама.

— А в котором часу он родился?

— Сегодня в час ночи.

— Мам, а ты будешь составлять для него гороскоп? — спросила я.

Мама всем нам сделала гороскопы; наша судьба была написана в них красивыми узорными буквами в обрамлении лун и звёзд, сверху были нарисованы часы, показывающие точное время нашего рождения, а по сторонам — маленькие розовые девочки-ангелочки.

— Его гороскоп? — Мама поглядела на нас растерянно.

— Мама, с тобой все в порядке? — спросила Джуд, садясь позади неё. — Как это они тебя уже отпустили из больницы? Я думала, раньше суток после родов не выписывают.

— Я, собственно, сама ушла. Не хотела там оставаться дольше, чем необходимо, — мне же нужно было поскорее вернуться к вам. А где этот тип? Он все-таки смылся и оставил вас одних?

— Он сегодня приедет, мама, прямо с утра, он обещал, — сообщила я.

— Да, чтобы свозить нас в больницу. Но теперь это, видимо, не нужно. Мама, у тебя есть его телефон? Скажем ему, чтобы не приезжал, — сказала Мартина.

— Нет! Я хочу его увидеть! — запротестовала я.

— Господи, Дикси, какая ты несчастная. Это ж надо, влюбиться в такого старого дурака, — сказала Рошель, подсаживаясь к маме с другой стороны.