Шумилов начал дотошно расспрашивать дворников о взаимоотношениях погибшей девочки с окружающими, о событиях последнего вечера её жизни. Внимательно наблюдая за поведением своих собеседников, он не почувствовал в их ответах натяжек или фальши и решил, что они не лукавят. Поэтому Шумилов перешёл к главным вопросам, ради которых и явился сюда.

— А что братцы, ведь признайтесь, мебель — то в задней комнате вы переставляли… — словно говоря о чём — то само собой разумеющемся сказал он.

— Нет, нет, что вы! — дворники замахали руками, но то, как скользнул под стол взгляд сидевшего напротив Варфоломея, заставило сердце Шумилова ёкнуть: «темнит, шельмец».

— Ну ладно, — легко согласился «репортёр», — А вот что там за история была с пролёткой с дамой, кто — то из вас что — то такое рассказывал?

— А вы откель знаете? — неожиданно насторожился Варфоломей, — Я никому, кроме помощника пристава об этом не говорил.

— От Александра Францевича Сакса, судебного следователя, — невозмутимо объяснил Шумилов, — Это мой хороший товарищ, мы с ним в университете вместе учились, я только старше курсом и на другом факультете.

Самое забавное в этой ситуации состояло в том, что Шумилов, хотя и не учился в университете (он закончил училище правоведения), действительно хорошо знал Сакса, впрочем, как и тот его. Так что войди судебный следователь в эту минуту в дворницкую — поприветствовал бы Шумилова как старого доброго приятеля.

— А — а, — покивал озадаченно головой Варфоломей, — Я это видел. Как раз стоял возле дверей подъезда и Сарра мимо меня прошла на Невский. Я через окно за ней наблюдал. Было это, чтоб не соврать, в четверть десятого, навряд ли позже. Саррочка немного прошла к углу и стала на панели, дожидаясь момента, чтоб перейти. ну, перешла… И направилась, значит, в мелочную лавку. А тут — раз! — пролётка перед ней останавливается и дама из пролётки о чём — то с Саррой начинает разговаривать. Ну, значит, поговорила, потом даже вышла из пролётки и стала подле девочки… Вот, значит, как.

— А потом?

— Ну, села обратно и уехала.

— Ничего Сарре эта женщина не передавала? не забирала из её рук? — уточнил Шумилов.

— Нет, ничего такого.

— Пойдем, покажешь, — предложил Шумилов и Варфоломей с готовностью соскочил со своего места.

Прямо со двора, через небольшую дверь они попали в парадный подъезд, имевший, как и большинство своих питерских собратьев два хода — на улицу и во двор. Пройдя через площадку, Шумилов и Мейкулло встали между двойными дубовыми дверями, через которые можно было выйти на Невский проспект. Сквозь большие, украшенные изящной гравировкой стёкла открывался прекрасный вид на центральную магистраль города.

— Вот тут я стоял, — объяснил дворник, сопровождая свой рассказ энергичной жестикуляцией, — Сарра, значит, мимо меня шмыгнула и прошла шагов пять — десять к углу. Вот тут, с угла она перешла Невский. Пролётка проезжала мимо, остановилась вон там.

— Значит, ехала от Знаменской площади к Дворцовой, — подытожил Шумилов, — И ты хорошо мог видеть извозчика.

— Ну да… Но только не видел. Истинный крест, не смотрел я на него. Выпимши, не чтобы очень, но… хорошо выпимши. Ну чё мне на возницу смотреть, правда?

— Ну что — то же ты заметил? Какой масти была лошадь запряжена? пролётка, может, была чем — то украшена? Извозчики любят ленты вплетать в гривы… что — нибудь такое запомнилось?

— У него, смешно сказать… — Варфоломей запнулся, — Сидушка под кучером была обита серебряным таким позументом с кистями.