— Теперь ты лжешь.

— Не все отели прекрасны…

Рафи засмеялся хорошим мужским смехом и снова ткнул ее в бок.

— Ладно, я не жалуюсь. Я польщен, что стал парнем номер шестьсот двенадцать или какой там у тебя сейчас счет.

«Да вообще-то всего-навсего шестой», — подумала Эмми. Который, учитывая, что Дункан был у нее третьим, был очень даже почетен: с начала Распутного тура в июне прошлого года она удвоила число, для достижения которого понадобилось почти тридцать лет. Приложив немного усилий, она, так сказать, преодолела самое трудное, но Джордж явился идеальным началом. Затем на прошлой неделе был тот австралиец, временно живущий в Лондоне, но выросший в Зимбабве, поскольку его родители владели компанией по организации сафари; весь такой грубый и совсем не горожанин, он, хотя не блондин и вполовину не так красив, вполне мог после двух порций водки с тоником напомнить Лео из «Кровавого алмаза». Эмми задержалась в Лондоне всего на удлиненные выходные и была до предела загружена работой, но какая девушка пройдет мимо своего Мика Данди? А теперь вот Рафи, несомненно, стал восхитительным пополнением ее списка. Все трое держались абсолютно уважительно, хотя и не совсем почтительно, и Эмми не могла припомнить, когда чувствовала себя сексуальнее или увереннее. Пока она в безопасности — используя и таблетки, и презервативы — и не питала иллюзий на будущее — в сущности, совершенно никаких, — имелись все основания для наслаждения. Потому-то ее так и тревожило, что Ли и Адриана вдруг охладели к тем безудержным развлечениям, на которые с таким энтузиазмом ее подбивали.

Когда она рассказала им про австралийца, обе смеялись и аплодировали ее рискованной победе. Ли официально объявила, что риск моногамности преодолен. Адриана, как обычно, требовала подробностей о размере, и позициях и, похоже, обзавидовалась, когда Эмми сполна удовлетворила ее любопытство. Распутный тур официально объявили открытым и действующим. Эмми ожидала такого же или даже большего энтузиазма в отношении Рафи, особенно когда Адриана позвонила ей за день до этого, но подруга отреагировала более сдержанно.

— Эй, с Новым годом! — сказала Эмми. — Как там дома?

Адриана вздохнула.

— В Сан-Паулу отлично, приятно со всеми повила но, по-моему, целая неделя между Рождеством и Новым годом — это слишком.

— Но, насколько я понимаю, твой отец счастлив?

— На седьмом небе. Это единственное время в году, когда все его дети собираются в одном месте, так что же тут поделаешь? Это праздник по заказу, но пока все мы это понимаем, приезжаем и улыбаемся, терпеть можно.

Эмми посмеялась про себя представлению Адрианы о невыносимом: тропический климат, огромное фамильное поместье, где слуг больше, чем в среднем отеле, и целая неделя безделья — ешь, пей и навещай старых друзей. Она решила круто сменить тему, чтобы не отпустить какое-нибудь недоброе замечание.

— Угадай, что случилось? Прошлой ночью я узнала — в библейском смысле — горячего израильского парня. И сегодня мы тоже проводим вечер вместе.

Адриана присвистнула.

— Ничего себе, querida. Быстро ты, однако. Как молния.

— Ой, да ладно тебе, не говори, что не прыгнула бы в постель с солдатом!

— Конечно, прыгнула бы. Но разве всего на прошлой неделе у тебя не был Крокодил Данди? Или я напутала? Бог мой, Эмми, никогда не думала, что мне будет трудно упомнить твоих мужчин.

Не послышалось ли Эмми раздражение в голосе Ади? Или осуждение? Осмелится ли она подумать, что это могла быть зависть?

— Рафи красивый, умный и абсолютно милый. Было так здорово!

— Давай не забывать, что он еще и еврей, — сказала Адриана, и Эмми представила, как она грозит ей пальцем.