В мысли Эмми ворвался голос Иззи:

— …И говорю это не потому, что я твоя сестра, а я — твоя сестра, или потому, что обязана — а я, вне всякого сомнения, обязана, а потому, что искрение в это верю: Дункан никогда не изменится, и вы не будете вместе, не сможете — ни сейчас, ни вообще — стать счастливыми.

От простоты этого заявления у Эмми перехватило дыхание. Иззи, которая была моложе ее на двадцать месяцев и почти точной физической копией Эмми, в очередной раз доказала, что она бесконечно спокойнее и мудрее. Как давно уже Иззи так думает? И почему во время всех этих бесконечных девчоночьих разговоров о Кевине, некогда друге, а теперь муже Иззи, об их родителях или Дункане сестра никогда не выражала с такой ясностью эту простую истину?

— То, что ты никогда не слышала этого раньше, не означает, будто я этого не говорила. Эмми, мы все это говорили. Говорим. Просто в течение пяти лет ты пребывала в состоянии временного помешательства.

— Ты настоящая душка. Держу пари, все мечтают о такой сестре.

— Пожалуйста-пожалуйста. Мы с тобой обе знаем, что ты — упертая сторонница моногамии и видишь свое место только в рамках отношений. Тебе это ничего не напоминает? Потому что если ты спросишь меня, это ужасно похоже на мамины слова.

— Спасибо за выдающуюся доморощенную мудрость.

Может, ты просветишь меня, как все это отражается на Отисе? Уверена, разводы ужасающе сказываются на попугаях. Если вдуматься, мне следует поразмыслить о консультациях со специалистом. Боже, я помнила только о себе. А птица страдает!

Хотя в настоящее время Иззи стажировалась при больнице университета Майами по специальности акушерство и гинекология, у нее был краткий роман с психиатрией, и в разговоре она редко удерживалась от анализа чего бы то ни было — растений, людей и животных.

— Шути, сколько хочешь, Эм. Ты всегда справлялась со всем с помощью юмора — не самый худший подход, между прочим. Я только настаиваю, чтобы ты немного побыла в одиночестве. Сосредоточилась на себе — делала что хочется и когда хочется, не принимая во внимание запросы другого человека.

— Если ты начнешь нести эту чушь о двух половинках, которые не составляют единое целое, или что-то в этом роде, меня вырвет.

— Ты знаешь, что я права. Удели себе время. Заново составь представление о себе. Снова открой, кто ты.

— Другими словами, будь одинокой.

«Легко ей советовать, лежа в объятиях любящего мужа», — подумала Эмми.

— Неужели это действительно звучит так ужасно? У тебя с восемнадцати лет были тесные отношения. — Она не добавила очевидного: «И из этого ничего не вышло».

Эмми со вздохом посмотрела на часы.

— Знаю, знаю. Я ценю твой совет, Иззи, правда, но мне пора бежать. Сегодня вечером Ли и Адриана пригласили меня на ужин под девизом «Тебе лучше без него», и следует подготовиться. Поговорим завтра?

— Я попозже позвоню тебе на сотовый из больницы, после полуночи, когда немного уляжется суета. Выпей сегодня как следует, хорошо? Потусуйся. Подари поцелуй незнакомцу. Только, умоляю, не ищи следующего бойфренда.

— Постараюсь, — пообещала Эмми.

— И как раз в этот момент Отис четыре раза подряд проверещал одно и то же слово.

— Что он говорит? — спросила Иззи.

— Трусики. Он повторяет «трусики».

— Не буду даже спрашивать.

— Да уж, пожалуйста, не надо.

— Впервые с тех пор как Ли переехала в дом, где жила Адриана, подруга поджидала ее в вестибюле. Сделала она это по необходимости: вернувшись после релаксации в салоне — свидание с пылким незнакомцем было назначено на ближайший уик-энд, — Адриана обнаружила, что квартира занята ее родителями.