|
Через пятнадцать минут они уже ехали по уходящему на север Таконинскому шоссе, петлявшему среди долин и лесов. Удобно устроившись, Бонд молча смотрел на открывающийся перед ним один из красивейших в мире пейзажей и размышлял о том, чем сейчас может быть занята Тиффани и как, после Саратоги, он сможет вновь повидаться с ней. В полдень они остановились на обед в ресторане "Курица в корзинке". Это был построенный из бревен дом в стиле первых переселенцев со стандартным набором мебели внутри: стойка с самыми известными сортами шоколада, конфет, сигарет, сигар, журналами и прочим чтивом, сверкающий хромом и разноцветными огоньками музыкальный автомат фантастической наружности, дюжина полированных деревянных столов со стульями в центре зала и многочисленными "кабинетами" вдоль стен. Было здесь, естественно, и меню, предлагавшее жареную курицу, "свежую форель", которая провела уже много месяцев в заморозке, несколько холодных закусок. Две официантки как всегда зевали и не обращали внимания на клиентов. Однако яичница, сосиски, горячий тост из ржаного хлеба и пиво "Миллер Хайлайф" были поданы довольно быстро и оказались вполне съедобными. Не плох был и кофе- гляссе. Выпив по две порции, Бонд и Лейтер перешли к разговору про Саратогу. - Одиннадцать месяцев в году, - рассказывал Лейтер, - городишко словно вымирает. Через него только проезжают на водные и грязевые источники лечить ревматизм и тому подобное, так что почти круглый год там - мертвый сезон. В девять вечера все уже спят, а днем единственными признаками жизни становятся, скажем, два пожилых джентльмена в панамах, спорящие о том, надо ли было Бургуаню сдаваться при Шайлервилле (это в двух шагах от Саратоги), или о том, каким был мраморный пол в старом отеле "Юнион" - черным или белым. Но раз в году - в августе - городок преображается. Проходящие там скачки - популярнейшие в Америке, и тогда-то улицы начинают кишеть вандербильтами и уитнеями. Пансионы взвинчивают цены на комнаты в десять раз, а организационный комитет заново красит трибуны, отыскивает где-то лебедей, чтобы засадить местный пруд, ставит в этом же пруду на якорь древнее индейское каноэ и включает фонтан. Никто уже не помнит, откуда вообще взялось это каноэ, а спортивный журналист, попытавшийся докопаться до сути, смог лишь узнать смелую гипотезу о причастности ко всему этому какой-то индейской легенды. Узнав этот важный факт, журналист решил бросить поиски. По его словам, он сам в десять лет мог соврать гораздо интересней, чем любая индейская легенда. Бонд рассмеялся. - Еще что-нибудь, что мне нужно знать? - спросил он. - Не мешало бы тебе и самому навести справку, - сказал Лейтер. - Некогда это было любимым местом паломничества многих видных англичан. Например, здесь часто видели "Джерси" Лили, вашу знаменитую Лили Лэнгтри. В те времена "Новинка" побила "Железную маску" в заезде надежд. Но с тех пор многое изменилось. Держи, - он достал из кармана газетную вырезку. - Войдешь в курс дела. Это из сегодняшней "Пост". Джимми Кэннон их спортивный обозреватель. Неплохо пишет, и знает, о чем пишет. Читай на ходу, а то уже пора ехать. Лейтер расплатился, они сели в машину, и когда "Студиллак” тронулся по дороге в сторону Трои, Бонд принялся читать лихую прозу Джимми Кэннона. По мере того, как он углублялся в статью, Саратога времен "Джерси" Лили все больше уходила в доброе старое прошлое, а из статьи все больше скалил зубы в ухмылке двадцатый век: "До тех пор, пока Кефоверы не выступили со своим шоу по телевидению, деревушка под названием Саратога-Спрингс была своего рода Кони- айлендом для воровского мира. |
