|
- И не думай, что удасться украсть одну из этих роскошных кроватей: после того, как они начали пропадать из мотелей, их стали прибивать к полу. Глава 11 “Застенчивая улыбка" Первое, что поразило Бонда в Саратоге, было зеленое величие огромных вязов, придававших скромным улочкам, застроенным домами из бруса в колониальном стиле, добропорядочность европейских курортов. И везде были лошади. Они шествовали по улицам, и полицейский останавливал машины, чтобы дать им пройти. Лошади выходили из множества конюшен, лепившихся на обеих сторонах улиц, и направлялись рысцой к тренировочному кругу, находящемуся в центре города, рядом с ипподромом. Конюхи и жокеи, белые, черные и красные, попадались на каждом шагу. Воздух оглашался ржанием и всхрапыванием. Это была смесь Ньюмаркета и Виши, и Бонд неожиданно для себя подумал, что хотя он и ничего не смыслит в лошадях и скачках, жизнь, бившая ключом вокруг него, ему явно нравится. Лейтер высадил его у "Сагамора", на окраине Саратоги, в километре от ипподрома, и уехал по своим делам. Они договорились встречаться только поздно вечером или "случайно" в толпе зрителей, но решили оба сходить на тренировочный круг на рассвете следующего дня, если выясниться, что там будет "Застенчивая улыбка". Лейтер сказал, что об этом он наверняка узнает, проведя вечер в толкотне у конюшен в "Привязи", круглосуточно работающем ресторанчике с баром, где каждый август собирались люди, греющие руки на скачках. Бонд написал в регистрационной книге: "Джеймс Бонд, отель "Астор", Нью-Йорк". За конторкой стояла злобного вида портье, в очках, выражение лица которой явно говорило об ее уверенности в том, что Бонд, как и все другие жаждущие "легкой жизни", обязательно сопрет полотенце, а, может, и простыни. Бонд, тем не менее, заплатил тридцать долларов за три дня и наградой ему был ключ от номера 49. С чемоданом в руке он по дорожке между увядших гладиолусов, растущих на потрескавшейся от неполивания лужайке, прошел в основное здание гостиницы и поднялся в свой номер. Это была опрятная комната с двумя кроватями, креслом, тумбочкой, эстампами Кюрье и Ива, комод и коричневая пластмассовая пепельница - стандартный набор мебели американских мотелей. Туалет и душ были безукоризненны, даже уютны, и, как предсказывал Лейтер, зубные щетки были обернуты в целлофан, а на унитазе лежала полоска бумаги с надписью "дезинфицировано". Бонд принял душ, переоделся и отправился в находившуюся неподалеку забегаловку с кондиционером, где выпил два "бурбона" и съел "обед с курицей" за 2.80. И забегаловка, и обед были столь же очевидным порождением "американского образа жизни", как и мотель. Бонд вернулся к себе в номер, купив по дороге местную газету "Саратожер", где вычитал, что выступать на "Застенчивой улыбке" будет некий Т. Белл. Где-то после десяти часов вечера в дверь тихо постучали. Прихрамывая, вошел Лейтер. Он весь пропах дешевым вином и плохими сигарами, но видно было, что он не впустую провел время. - Кое-чего я разузнал, - сказал он. Крюком он подтащил кресло к кровати, на которой лежал Бонд. Лейтер сел и достал сигарету. - И судя по всему, вставать нам придется чертовски рано. В пять утра. Поговаривают, что "Застенчивая улыбка" будет на пробном заезде в 5.30. Надо поглядеть, кто там будет в это время. |
