|
Они ждали, пока пассажиры не поднимутся к ним. Как только Бонд вышел из автобуса, в нос ему ударил тошнотворный запах серы. Запах этот был настолько ужасающим, что казалось, доходил сюда прямо из ада. Бонд отошел в сторонку и сел на грубо сколоченную скамью под казавшимися неживыми пихтами. Там он просидел несколько минут, готовя себя к тому, что должно было произойти с ним после того, как он войдет в двери ада, и ему надо было преодолеть чувство отвращения и брезгливости. Бонд подумал, что частично такая реакция была нормальной реакцией здорового человеческого тела при соприкосновении с миром болезней, а частично была вызвана видом огромной мрачной трубы, извергавшей черный дым. Но, пожалуй, больше всего на него воздействовала сама перспектива прохода через эти двери, покупки билета, раздевания и дачи своего чистого тела в чужие руки, которые неизвестно что будут делать с ним в этом богом забытом заведении. Автобус уехал, и Бонд остался один. Было очень тихо. Бонд подумал, что дверь и два окна по бокам похожи на глаза и рот. Дом, казалось, смотрел на него, следил за ним и ждал... Рискнет ли он войти? Попадется ли он на крючок? Бонд заерзал. Потом встал и решительно направился к дому, пересек гаревую дорожку, поднялся по ступеням, и дверь захлопнулась за ним. Он оказался в обшарпанной приемной. Серные пары здесь ощущались еще резче. За железной решеткой стояла конторка, на стенах, в застекленных рамочках, висели рекомендательные письма, аттестаты и хвалебные рекомендации, в углу стоял шкаф с выложенными на полочках пакетиками. Над ними была прикреплена табличка с неряшливо, от руки сделанной надписью: "Возьмите с собой наш целебный набор. Лечите себя самостоятельно". На стоявшей рядом подставке с рекламой дешевого дезодоранта красовался перечень цен. Реклама гласила: "Чтобы из ваших подмышек дух шел как от свежих пышек!” Увядшая женщина с венчиком рыжеватых волос над узким лбом, с лицом рыхлым как взбитые сливки, медленно подняла голову и посмотрела на него сквозь решетку, ограждавшую конторку, оторвавшись от книжки с подобающим названием: "История о настоящей любви". - Чем могу помочь? - это был голос, предназначенный для чужаков, для тех, кто не знал, за какие ниточки надо дергать. Бонд с видом осторожного отвращения, как от него и ожидалось, сказал в ответ: - Я хотел бы принять ванну. - Грязевую или серную? - свободной рукой (второй она придерживала раскрытую книгу) женщина потянулась за пачкой билетов. - Грязевую. - Может, купите абонемент? Это будет дешевле. - Нет, один билет, пожалуйста. - Полтора доллара, - она положила перед ним розовато-лиловый билет и придерживала его пальцем до тех пор, пока Бонд не положил на конторку деньги. - Куда мне теперь идти? - Направо, - ответила она. - По коридору. Ценные вещи лучше оставить здесь. - Она протянула Бонду большой белый конверт. - И не забудьте написать свою фамилию. Искоса она наблюдала за Бондом, пока он клал в конверт часы и мелочь. Двадцать стодолларовых банкнот он оставил лежать в кармане рубашки. Надолго ли? Он вернул конверт женщине. - Спасибо. - Пожалуйста. В дальнем конце приемной стоял низенький турникет, рядом с которым были прикреплены две картонные руки с надписями "грязь" и "сера". |
