Около кусочка конфеты особенно оживленно. Блестящие гагатесы и маленькие мирмики хотят урвать побольше. Но участие в трапезе мирмик не по душе блестящему гагатесу. Он свирепо хватает их сверху за талию и оттаскивает в сторону. Мирмикам нипочем и укусы острых челюстей, и столь бесцеремонное обращение. У них крепкая броня. Они бесстрашны и настойчивы, не собираются отказываться от еды и возвращаются обратно. Но гагатесы становятся все более свирепыми. Вот один схватил мирмику, изловчился, откусил у нее брюшко и бросил изувеченного муравья, жалкого, беспомощно размахивающего ногами.

Маленьким мирмикам, казалось бы, давно пора образумиться и уступить место более сильному противнику. Но этого не происходит. Как ни в чем не бывало мирмики разгуливают по кусочку конфеты среди толпы гагатесов.

Поведение мирмик меня удивляет. Муравьи-враги часто встречаются друг с другом, нередко даже забегают в чужое гнездо. Но при столкновении, если только встреча произошла вдали от гнезда и защищать некого, слабый легко спасается бегством. Муравьи близоруки и преследовать убегающего не умеют. Бывает и так, что почти рядом стоят принадлежащие двум разным видам муравейники и муравьи, все время встречаясь, избегают столкновений. Маленькая мирмика не боится встречи с врагом, хотя это часто стоит ей жизни. Страх смерти будто неведом мирмикам.

Черный гагатес всюду в земле понастроил муравейники, окружив входы валиком вынесенной на поверхность почвы. Из входов то и дело показываются осторожные строители с комочками земли в челюстях. Некоторые муравейники постигло несчастье. В них пробралась какая-то болезнь. Почти беспрерывно из входа появляются похоронщики. Они вытаскивают мертвых собратьев и относят их в стороны. Предварительно внутренности погибшего высасываются. Здесь, в каменистой полупустыне, где так много муравьев, все, что можно, используется ими в пищу. Кое-где мор закончился, остатки высохших трупов валяются в отдалении.

На светлой почве видны черные пятна — тоже кладбища черного гагатеса. Это настоящие свалки из голов с судорожно раскрытыми челюстями, туловищ со скрюченными ногами, обломков ног, усиков. Часто тут же лежат один-два панциря жуков. Все это нагромождено кучками…

Странно, почему одни гагатесы сносят мертвых вместе, тогда как другие их разбрасывают? И, наконец, какому гнезду принадлежат эти кладбища? Что-то никого нет поблизости!

На кладбище муравьев творятся удивительные дела. Вот в центре одного из них кто-то копошится: шевельнулась мертвая голова, отвалилась в сторону грудь со скрюченными ногами, и снова все замерло. Там кто-то прячется. Кто же? Показалась маленькая мирмика. За ней выползла другая, третья. Откуда-то появилась еще одна, растолкала трупы, заползла под них и скрылась.

В бинокль я вижу в центре кладбища аккуратно замаскированное отверстие. Оно ведет в муравейник маленькой мирмики. Вот он, оказывается, какой! Тогда я просматриваю кучки-кладбища и всюду под ними нахожу вход в муравейники мирмик.

Собирая трупы, мирмики невольно выполняют роль своеобразных санитаров.

Эта странная их особенность — стаскивать трупы — повторяется везде без исключения. Кто знает, быть может, не все погибшие гагатесы обглоданы дочиста и среди них есть такие, которыми можно поживиться? Ведь в разгаре мора хозяева не успевают как следует свежевать родичей, осиленных болезнью. Ничто не должно пропадать попусту в полупустыне. Даже остатки пищи врагов.

Но зачем их стаскивать ко входу в свое жилище? Видимо, в этом есть какой-то смысл, вот только какой — пока не понятно.

Лиственница

Около лиственницы располагался муравейник.

Если перевалить через хребет, то сразу со степного склона попадешь на лесной.