— Кого же сегодня мы будем оплакивать? — спросил я.

— Принцесса Беатрисса, дочь королевы.

— Позвольте, — вырвалось у меня, — теперь как раз настало время получить более подробныя разяснения: как долго еще мы будем держаться на королевской фамилии? Чья следующая ближайшая за ней очередь?

— Их королевския высочества герцог Кэмбриджский, принцесса Ройялль, принц Артур, принцесса Мария Токская, великий герцог Мекленбург-Стрелицкий, великая герцогиня Мекленбург-Стрелицкая, принц Альберт-Виктор…

— Довольно! — перебил я, — человек может много вытерпеть, но всему есть границы! Ведь я — только смертный. Я готов быть в компании с существами мне подобными, но тот, кто может чествовать всех по порядку членов этой фамилии, и после этого все-таки останется жив, тот должен быть или больше смертнаго человека или меньше его. Если вам приходится проделывать это самое из году в год, то я благодарю Всевышняго, что родился в Америке: быть англичанином я не имею, в полном смысле, физической возможности. Я не могу больше принимать участия в вашем обществе: комплект употребляемых мною напитков исчерпан. Да! Для меня больше не существует напитков, а мне пришлось бы что-нибудь пить за здоровье еще целой массы названных вами… Я выпил уже все, что мог, — мы все еще стоим, так сказать, только в преддверии этой фамилии! Я искренно сожалею, что принужден отступить, но поверьте, к этому меня побуждает горькая необходимость! Я весь наполнен газом, я не могу нажать зуб на зуб, я страдаю коликами, скорбутом, флюсом, опухолью щек, корью и параличем подбородка, а ко всему этому, от вчерашняго яблочнаго кваса у меня сегодня открылась холера. Милостивые государи! Не взирая на величайшую в свете благонамеренность мою, я положительно не в состоянии праздновать вместе с вами все дальнейшия дни рождений. Я вынужден просить вас сделать паузу!

1896