– Шестьдесят? Ей нет ещё и пятидесяти!

– Ну, это положим…

– Клянусь аллахом, Рыза!

– А мне-то что. Хоть бы и тридцать. Мне нужно добиться своего. Вот устроюсь в бар, тогда избавимся от нищеты.

– Будешь пропадать в этом баре по ночам.

– Работа есть работа. Главное – заработок. Приятель гарсон там, будь я проклят, лопатой деньги гребёт. Мне бы только туда попасть.

Рыза закурил и направился к тахте.

– Эх, – мечтательно вздохнул он, – выгорело бы только это дельце. Вот тогда бы мы зажили… Все чаевые – в банк. Накоплю денег. А потом вместе с каким-нибудь компаньоном – открою кабачок.

– А мне что ты купишь?

– Не спеши! Как говорится: «Рано слепым хороводиться, коли мечеть только строится».

Рыза поднялся с тахты и отправился навестить своих дружков.

4

Хаджер-ханым достала из сундука четки, накинула на голову расшитый шёлком платок и уютно устроилась на тахте. Она хорошо знала сына: он мог вспылить, но уже на следующий день становился мягким, как восковая свеча, и ласковым, словно котёнок.

Правда, она ещё вчера вечером ждала, что Мазхар постучится к ней и попросит прощения. Но он не пришёл. Утром же он ушёл очень рано, когда она ещё спала. Теперь, перед обедом, он непременно придёт.

«А если не придёт?» Эта мысль выводила Хаджер-ханым из себя. «Что ж, пускай! Но, видит аллах, я осрамлю его перед всеми! Ведь это ради него, ради того, чтобы дать ему образование, сделать его человеком, я отдала свою молодость. Да и замуж не вышла, чтобы отчим не издевался над пасынком…»

Хаджер задумалась.

Нет, шептал ей внутренний голос, она не вышла замуж потому, что не за кого было. Мужчины, с которыми её сталкивала судьба, охотно развлекались с ней, а потом давали пинка. Выйти замуж? Этого не предлагал ей никто!

Она вспомнила целую вереницу распутников. Какие блестящие молодые люди встречались ей в богатых домах, где приходилось стирать бельё! Ох, где вы, минувшие дни!…

Вспомнился ей и красавец Фюрузан-бей. Он служил в канцелярии в районе Баби-али… Каким же застенчивым, о аллах, показался сначала ей этот юноша. Хаджер и в голову не могло прийти, что этот нежный, словно девушка, генеральский сынок захочет завести шашни с ней, прачкой!

Под влиянием нахлынувших воспоминаний Хаджер-ханым замерла и закрыла глаза. Пальцы её перестали перебирать чётки. Ей показалось, что сейчас, как много лет назад, она вновь лежит в объятиях Фюрузан-бея и всё её тело ощущает его сладкую тяжесть…

Внезапно послышался стук кольца о входную дверь. Хаджер-ханым пришла в себя и открыла глаза. Поправив съехавший набок платок, она приняла смиренную позу и начала быстро перебирать чётки, бормоча: «Милостивый аллах, милостивый аллах!»

Стрелки часов, стоявших на комоде, приближались к шести. Это, конечно, сын. Хаджёр-ханым высоко взметнула насурмленные брови. О, она не так-то легко пойдёт на мировую! Она помучит их, пусть узнают, как ссориться с ней!

Поплевав на пальцы и проведя ими по глазам, словно она только что плакала, Хаджер-ханым стала ждать. Вот на лестнице послышались хорошо знакомые шаги сына. Что это? Остановился? Заговорил о чём-то с женой? А сейчас, наверно, взял на руки Халдуна.

– Папочка! – просил мальчуган. – Подними ещё выше, ещё, к самому потолку!

Шаги стихли. Видимо, все трое отправились в спальню.

Сердце Хаджер-ханым полоснула ревность. Значит, он и не думал идти к матери? Значит, теперь она у Мазхара только на третьем месте: после жены и сына… Да как он смеет так пренебрегать ею!

Хаджер-ханым охватило вдруг страстное желание бить и крушить всё вокруг.