Высокий, властный, с удивительными глазами, в зависимости от настроения менявшими свой цвет — от густо-зеленого до прозрачно-изумрудного, — он был из тех мужчин, от которых трудно оторвать взгляд. В ее воображении он рисовался неотразимым и одновременно жутко неприступным. Никогда нельзя было понять, что происходит в его голове. Своей невозмутимостью Бернард напоминал ей египетского сфинкса. Он продолжал оставаться для нее загадкой, хоть втайне Элина была им очарована, вплоть до этой минуты, когда трагедия, происшедшая с его невестой, потрясла его, открыв в нем существование обычных человеческих чувств.

— Сильвия была как ребенок, — проговорил он, шагая взад и вперед по скрипучему полу. — Если бы она сказала мне, что собирается отправиться вместе с вами, я бы сделал все возможное, чтобы отговорить ее. А если бы мне этого не удалось, попросил бы вас не спускать с нее глаз. Почему вы взяли ее с собой на острова?

— Это произошло совсем неожиданно, — ответила Элина. — Обычно я провожу отпуск со своей подругой Филлис. Однако за три дня до отъезда она слегла с ветрянкой. Я поделилась своей досадой с Сильвией, и она тут же предложила купить билет, который приобрела Филлис. У меня не было причин возражать. Кроме того, Филлис не смогла заранее сообщить авиакомпании об отказе и теряла таким образом кучу денег.

Глаза Бернарда вновь источали презрение.

— Иными словами, — саркастически заметил он, — Сильвия вовремя подвернулась вам под руку, чтобы избавить вашу знакомую от финансовых потерь. Знаете, мисс Таннер, я потрясен таким цинизмом. Оказывается, у вас нет сердца!

— Поймите, мистер Дэниел, отпуск предоставляется мне по графику, и, в отличие от Сильвии, я не могу пользоваться им когда вздумается. Она хорошо это знала. Если вы предпочитаете по-своему истолковывать мои действия, то мне трудно возражать вам.

— Я и не собираюсь принимать в расчет ваши возражения.

О, даже если бы он и снизошел до этого, вряд ли они поколебали бы его недоверие.

— Мне нечего вам сказать, — грустно заметила она, понимая, что все ее слова будут восприняты им как ложь. — По-вашему, во всем виновата я. Больше того, я почти уверена, что вы, мистер Дэниел, никогда не питали ко мне никаких симпатий. Признаться, я ожидала, что вы будете вести себя именно так, а потому воспринимаю ваши обвинения как должное. Мне трудно заставить вас переменить отношение ко мне. — Помолчав, Элина добавила: — Вы намеревались соединиться с Сильвией на всю жизнь. Не знаю точно, по мне почему-то кажется, что в минувшую среду она именно из-за этого вела себя так безрассудно.

Независимо от времени года цвет кожи Бернарда всегда оставался золотистым, но от слов Элины он вдруг побледнел, словно ему стало плохо. Перепугавшись, девушка уставилась на него. Их взгляды встретились. Явно, этому человеку было больно. Что же все-таки произошло? Почему ей тоже стало не по себе?

Она знала, с самого первого дня знала, что боится его. Однако никогда не пыталась разобраться, чем это вызвано. Достаточно было и того, что с первого раза, стоило ей увидеть Бернарда, ее охватило непонятное чувство голодного влечения к нему. И, как бы инстинктивно защищаясь от этого чувства, она стала испытывать к нему неприязнь. До нынешней встречи, когда от его холодного высокомерия не осталось и следа, это помогало.

Накаленную обстановку разрядил телефонный звонок. Элина с облегчением отвернулась от Бернарда и взялась за телефонную трубку.

Секунду послушав, она тихо что-то пробормотала и положила трубку.

— Это шеф полиции, — сказала она.