Джульетта протиснулась между Пфеффером и репортерскими камерами.

– Простите, сэр, но, насколько я понимаю, на этот раз вас нет в списке приглашенных. Поэтому прошу вас покинуть зал.

– Я провожу здесь расследование и не нуждаюсь в вашем разрешении. Вот так-то, барышня…

– Но обвиняемого уже забрали в участок вместе с вещественными доказательствами, так что здесь расследовать больше нечего. Я настаиваю на том, чтобы вы ушли.

– Насколько я понимаю, любой может войти в ваш отель…

– Верно, но мы оставляем за собой право отказать в обслуживании, если сочтем это нужным. Срок вашего пребывания здесь окончен. – Она повернулась к репортерам:

– Пожалуйста, господа, выключите камеры и покиньте зал.

На этот раз никто не решился возражать. Джульетта стояла у дверей, как часовой на посту, до тех пор, пока не ушел последний репортер. Потом она вернулась к гостям.

– Ну как вы тут, Джози? – спросил он.

– Порядок, – хихикнула Джози и тут же поинтересовалась:

– Так это и был Охотник за трусами?

– Да. Теперь уже никаких сомнений.

– О Господи! – Она поежилась.

– Извини, малыш, я не знал, что нашему и. о. взбредет в голову арестовывать его прямо здесь, на балу. Крутой сюрприз, а?

– Раньше я думала, что, если увижу когда-нибудь этого типа, всю рожу ему расцарапаю до крови. А преступник, оказывается, просто плюгавый старикашка…

– Да уж, экземпляр еще тот, ничего не скажешь.

– Бедняжка Джульетта! Пфеффер ей весь праздник испортил. Неужели он не мог подождать до завтра?

– Представляю, как злится Бью, – заметила Анабел. – Ведь он ее так любит…

– А этот ваш капитан – как он выпендривался перед журналистами! Можно подумать, это его заслуга, что Хэйнеса поймали, – возмущенно проговорила Камилла. – Вот только не пойму, зачем это ему надо, Люк?

– Бью думает, что, когда в конце месяца вернется капитан Тейлор, Пфеффер уйдет в политику.

– Решил повысить свой рейтинг, – проворчала Джози. – А у нас вечер испорчен… И все-таки я считаю, что мы не должны поддаваться дурному настроению.

Против этого ни у кого не нашлось возражений, и поэтому все дружно направились в сторону танцующих.

– Прошу садиться.

Арестованный мутным взором огляделся вокруг и медленно опустился на сиденье. Бью снял с него наручники, обошел вокруг стола, поставил второй стул и уселся на него верхом.

– Хотите кофе?

Эдуард уныло посмотрел на него:

– Нет, спасибо.

– Тогда, может быть, объясните, зачем вы вламывались к женщинам домой и под дулом пистолета заставляли их раздеваться?

– Мне просто нравится обнаженное женское тело, – безвольно ответил Хэйнес. – Видите ли, Селеста никогда не разрешала мне смотреть на нее. Девушки все такие хорошенькие, у них такая нежная кожа! А как они восхитительно пахнут!

Боже праведный, что за чушь он несет!

Бью поморщился:

– Неужели вам ни разу не пришло в голову, что любой нормальной женщине противно раздеваться перед чужим человеком?

Эдуард невинно захлопал глазами:

– Да что вы! Они же все работали в ночных клубах или ходили туда. Наверное, им нравилось, когда на них смотрят. Я ведь никого по-настоящему не обидел, сержант.