И так поем, что, если б были мертвы,

         Мы ожили бы, слыша тот напев,

         И кругоём лазури распростертый

         Богаче стал, от нас поголубев.

         Мы так живем в той песне безоглядной,

         Мы так взметаем зыбь души в струну,

         Что новый – тут и там – светильник жадный,

         Прорезав ночь, взлетает в вышину.

         И любо нам безумное забвенье,

         И любо перелить нам в злато медь,

         Любовью звонкой вечность лить в мгновенье,

         Сквозь тишину до вышних звезд греметь!

    1936. 28 октября 11 ч. у.

    Яркое солнце

    Тиаис

Задымленные дали

         Я люблю задымленные дали.

         Предрассветность, дремлющую тишь.

         Озерки, как бы из синей стали,

         Ширь и даль, куда ни поглядишь.

         Лип высоких ветви вырезные,

         Четкие в лазури золотой,

         Сети трав, утонченно-сквозные,

         Солнца шар, из золота литой.

         Я люблю крутые косогоры

         В чашечках раскрывшихся цветов,

         Свет их цвета, голубые взоры,

         Мед их пить душой всегда готов.

         Я люблю безмолвное качанье

         Цветика к другому, рядом с ним,

         Заревое сонное звучанье,

         Звук, плывущий тихо за другим.

         Эти накопленья, переборы,

         Переплески восходящих сил,

         Дышат опрокинутые горы,

         Слышат хоры вышних звезд-кадил.

         Непрерывна творческая пряжа,

         Все творят, во сне и наяву,

         Червячок, и он, зеленый, даже

         Хочет зеленить собой траву.

         Многоскатно всюду, многопольно,

         Многоцвет сапфиров, жемчугов,

         Серебро реки всплеснулось вольно,

         Волны шепчут сказку берегов.