Я – с своим виденьем странным –

         В сказке летаргии.

         И твои глаза горели

         В непостижной дали.

         Но мои сказать не смели,

         Почему мерцали.

         Ты – невеста, ты – чужая,

         Ты и он – мечтанья.

         Но застыл я, твердо зная,

         Что любовь – страданье.

         Вижу, вижу, как другого

         Счастье ослепило.

         Я утратил силу слова,

         Но сильна могила.

         Кто узнал с другим слиянье,

         Тем не возродиться.

         Я застыл, как изваянье,

         Знаю: нам не слиться.

         Смерть свои соткала сети,

         Смерть непобедима.

         Если есть любовь на свете,

         Ты лишь мной любима!

    Январь 1904

Бедлам наших дней

         Безумствуют, кричат, смеются,

         Хохочут, бешено рыдают,

         Предлинным языком болтают,

         Слов не жалеют, речи льются

         Многоглагольно и нестройно,

         Бесстыдно, пошло, непристойно.

         Внимают тем, кто всех глупее,

         Кто долог в болтовне тягучей,

         Кто, человеком быть не смея,

         Но тварью быть с зверьми умея,

         Раскрасит краскою линючей

         Какой-нибудь узор дешевый,

         Приткнет его на столб дубовый

         И речью нудною, скрипучей

         Под этот стяг сбирает стадо,

         Где всякий с каждым может спорить,

         Кто всех животней мутью взгляда,

         Кто лучше сможет свет позорить.

         О сердце, есть костры и светы,

         Есть в блеск одетые планеты,

         Но есть и угли, мраки, дымы

         На фоне вечного горенья.