— Я думал, что он разбился насмерть. Или, по крайней мере, попал в больницу.

— Насмерть? Этот распухший, обмякший пьяный идиот? Нет. Он упал на тент, что над входом в дом. Отделался ушибами и ссадинами, не больше. И совершенно пьян. В этом самое для него плохое. Удивительно, что он еще на тент попал. Чего доброго там бы разлегся и бурбону попросил.

Кеннеди кивком показал на бутылку, наполовину наполненную бурбоном, стоявшую на столике у кровати.

— Когда я уходил, он был без сознания, но, должно быть, потребность выпить привела его в чувство. С ним это бывает.

Доктор выпрямился, вложил какие-то инструменты в свою сумку.

— С ним все будет нормально, если он перестанет пить.

Эти слова вернули мои мысли к миссис Френч. Она упомянула о пустой бутылке, которую заметила в траве возле бассейна и подняла. Я был уверен, что следующее ее сообщение будет о том, что она замахнулась ею на Кельбу и своего благоверного. Или только на Кельбу. Я посмотрел на распростертое тело Алана Гранта и спросил доктора, сможет ли Грант говорить с нами. Док ответил, что, конечно, сможет, коль скоро выплывет из пучины опьянения. Я сел и стал обдумывать кое-какие сведения, которые мне удалось извлечь.

После ухода доктора, я повернулся к Кеннеди.

— Вы говорили, что собирались сегодня переснять некоторые кадры. Съемочная группа в сборе?

— Да. У нас ведь одновременно готовится и другой фильм. Так что не только операторы, но и вся группа на месте.

— Я бы хотел занять у вас кинооператора, специалиста по свету, кинокамеру, пленку... Хочу сделать один фильм.

Он посмотрел на меня с таким выражением на лице, будто я заявил, что хочу его повесить.

— Бог с вами, зачем вам делать фильм?

— Чтобы выполнить работу, ради которой вы меня наняли. Поймать убийцу, выяснить все до конца. Я много думал и мне кажется, это будет наилучший способ. Может быть, даже единственный. Так как?

Он помолчал. Несколько секунд на размышление, затем быстрое решение и немедленное действие.

— Хорошо.

Он подошел к телефону, набрал номер и пролаял в трубку несколько распоряжений, велев кому-то собрать группу, чтобы в любой момент приступить к работе.

— В некотором смысле, мистер Кеннеди, это защитная мера для вас же. Почти наверняка Кельбу убил один из девяти человек, бывших на вечере у Трентов. Похоже, что это была миссис Френч, но, может быть, и не она, а вы, в конце концов, один из этих девяти. Я лично убежден, что вы бы не стали убивать девушку, а потом нанимать сыщика, чтобы отыскать убийцу — это был бы своего рода рекорд панического умопомешательства. Кроме того, и вы, и мисс Брак имеете алиби. Но другие могут быть не столь уверены в этом, как я. А если предположить, что этот маленький фильм выявит из девяти человек того, кто убил, то ни один из этих девяти не должен знать, что произойдет.

Он кивнул.

— Кажется, я понимаю, что вы задумали. Вы собираетесь воспроизвести сцену убийства, мистер Скотт?

— В некотором смысле. Вечером увидите. Да, кстати, когда ваш оператор снимет то, что я ему скажу, как скоро можно подготовить фильм для демонстрации? Я бы хотел устроить просмотр в четыре или пять часов сегодня.

Он взглянул на часы.

— Давайте в шесть. Думаю, к шести можно успеть, если вы потратите на съемку не более часа. Это будет стоить кучу денег.

— Не больше, чем «Колесо фургона».

Это поразило его в самое сердце, прямо в стодолларовые бумажки. Он снова поговорил по телефону, упоминая кинооператоров, техников и еще каких-то специалистов, о которых я никогда даже не слышал, а потом сказал:

— И еще одно — последнее.