Уши заложило, тело вертело, будто в хороводе смерча. Вновь горлом пошла кровь. И не только горлом.

Тулур выглядел не многим лучше, а барон… Он живой там? Обидно, если старания пропадут даром.

Яркая, обжигающая вспышка после минутного перемещения — и нас вынесло в родной мир. Кажется, даже в Джогву, но, может, ещё куда. Если честно, всё равно, лишь бы можно было дышать без защиты.

Меня никто не трогал, не спешил снимать наложенное Арвилом заклинание.

Тулур занимался Новеном, пытаясь вернуть тому «товарный вид». Собой бы занялся, идиот, в обморок же грохнешься!

Наконец про меня вспомнили: не оборачиваясь, сбросили невидимые путы. Ну да, пеленали же светлой магией, Тулуру ли не знать, как её развеять.

Сел, осмотрелся, потом лёг обратно. Пара часов покоя — и, если не окоченею, приду в норму.

Прохладно: осень. И дождь по лицу хлещет — того и гляди, захлебнусь.

Ругаясь, перевернулся на бок, уставившись на пожухлую траву. Мысль о том, что вскоре придётся встать и куда-то идти добрый десяток миль восторга не вызывала. И, вообще, мне хреново, от помощи не отказался бы. Только ждать её не от кого. Хорошо, если никто нашу троицу не ограбит. Хотя, кто польстится на трёх оборванцев? Тулур, и вовсе голый. У барона с одеждой тоже негусто — одни подштанники. Я… За погорельца сойду. Чую, переговоры с местными вести тоже мне. Всю жизнь мечтал!

Сдержав стон, сел, ещё раз проверил, не притаился ли где Арвил. Нет, остался в том мире. Но это ненадолго, так что придётся встать.

Знать бы, куда занесла нелёгкая?

Оставив Тулура сидеть с Новеном: всё равно я для них пустое место, отправился на разведку, заодно перехватить чего-то съестного. Безопаснее и легче было передвигаться на четырёх ногах, поэтому обернулся псом, кое-как, чуть ли не на последнем издыхании запихнув одежду в субпространство.

Неподалёку оказалась деревня. Как и предполагал, джогванская. Названия выяснить не удалось, зато перекусил, стянув баранью ногу из тарелки зазевавшегося крестьянина. Жевать пришлось на задворках, потому как собак в харчевне не жаловали.

Отлежался в конюшне и занялся насущными делами: поисками постоялого двора, на котором остались все пожитки. Хорошо, хоть деньги при мне — невидимый кошелёк с золотыми. С обычным, дорожным, увы, пришлось расстаться.

Вернув человеческий облик, уже без опаски, разжился кое-каким добром и, сжалившись, прихватил сапоги для барона и штаны для Тулура.

Лошадь, каюсь, сманил: не хотелось напрасно тратить кровно заработанное. Остальные — как хотят, я и так их облагодетельствовал.

Честную компанию застал чуть поодаль того места, где нас выбросило. Светлый, обхватив себя руками, изображал ритуальный танец у костерка, барон учился сидеть. Кинув им подарки, намекнул, что торчать здесь — не самое мудрое решение.

Верхом, да ещё сытому, мне, определённо, лучше: хоть какая-то опора и не своими ногами топаешь. Колдовать был уже не в состоянии — последние силы в деревне растратил, а вот спать тянуло. Но это потом, когда до места доберёмся. Тридцать миль — к утру добредём.

Светлый был хмур — в первый раз столкнулся с предательством. Ничего, пойдёт на пользу, от ореола непогрешимости избавится. Меня вовсе не гадливые намерения Арвила волнуют, а степень участия в них Белого магистра и моя собственная шкура. Пусть Тулур делает, что хочет, я и далее сопровождать Эрнеста Новена не намерен. Да и смысл, если артефакт у светлого?

Стащить эту штучку? Не спорю, заманчиво, но что мне с ней делать? Тут ведь головой поработать нужно, загадку разгадать, а времени нет: абсолютно все затравят. Так что не быть мне властелином мира.