Вот ведь малолетние недомерки — лезть туда, где работает некромант! Моя магия небезопасна, да и зомби… Зомби, мать его! Он же бродит поблизости, а дети… Запру, выпорю и запру, не выберутся.

Удержав Одану и велев постоять у могилы (совсем зелёная, моя жёнушка, того и гляди, стошнит), направился к зашевелившимся кустам.

Нет, Элькасир Азарх, не уйдёте, я вас видел. Любопытство вверх взяло, решил неосторожно выглянуть — только вот твой отец заприметил. Я чужие взгляды чувствую.

Самарэн тоже здесь: дёргает брата за рукав, шепчет, что тоже хочет взглянуть.

Вот зачем его притащил?

Точно, с ушами можешь распрощаться, Сир.

— Элькасир, стоять!

Сын, прихватив младшего брата, бросился наутёк, но наткнулся на мою магическую преграду.

Глаза отчаянно заметались в поисках укрытия — поздно.

— Элькасир, иди сюда. Немедленно и без разговоров. Разбираться буду с тобой, потому что ты старший. Потому что именно тебе пришла в голову «гениальная» идея прогулки на кладбище, именно ты привёл сюда Самарэна. А ведь ты отвечаешь за него. Отвечаешь и за брата, и за сестру.

— Но я…

Опустил глаза, изобразил святую невинность.

Самарэн тоже потупился: чувствует, что виноват. Притих, теребит что-то. Какая-то ветка с ягодами. Неядовитыми. Пускай.

Ладно, начнём с него.

Прочитал нотацию, главной мыслью которой было: «Чтоб я тебя ночью за порогом дома не видел! Чтоб духу твоего, когда я работаю, рядом не было. Только, если позову» и отправил к матери. Она его утешит, нос утрёт, испортит весь воспитательный процесс. Женщина, что с неё возьмёшь!

Элькасир так просто не отделался.

Отвёл его подальше от Оданы, пресёк попытку оправдаться и солгать подзатыльником (я давно объяснил, что оправдываться, — недостойно мужчины, удел слабаков, а сильному престало нести ответственность за свои поступки), и велел нарвать прутьев.

— Зачем? — сын настороженно посмотрел на меня.

— Ты нарушил мой запрет. В первый раз ты ограничился выговором и парой шлепков, теперь, видимо, придётся тебя высечь. Ты подверг опасности себя и маленького брата. Но то, что простительно Рэну, неприемлемо для тебя. Ты уже взрослый. Итак, Сир, я жду.

Элькасир не стал просить, не стал плакать, умолять — это в нём мне нравилось. Понял, что заслужил, что должен ответить, как мужчина, и нехотя поплёлся к кустарнику.

— Нож дать? Они крепкие, не сломаешь.

Отказался. Гордый!

Наломал много, не пощадил себя и с лёгким поклоном отдал мне.

Я опробовал розги — не слишком ли много боли причинят, я же не собираюсь пытать сына, просто наказать, — и велел Сиру снимать штаны. Тот и не подумал возражать, снял и прилёг на ближайший могильный холмик.

Лицо серьёзное, губы плотно сжаты. Хороший маг вырастет, достойная смена.

Бил в полсилы, тщательно следя, чтобы удары не приходились на одно место, а сучки не ранили кожу. Когда посчитал наказание достаточным, разрешил встать.

Элькасир молчал, сквозь зубы цедя воздух.

Да, больно, но если ты слов не понимаешь… Я тебя до пятнадцати лет к некромантии близко не подпущу. Это не игрушки! Я ведь Дану тоже на расстоянии держу, слежу, чтобы её не задело, чтобы не тронули…

Хочется новых ощущений? Я тебе их устрою. Стьеф всё свободное время практикой займёт, а я теории добавлю.

Раз на магию так тянет, то начнёшь ей серьёзно заниматься, а не по два с половиной часа в день после курса общих наук, как прежде. Только начинать придётся с простой монотонной работы и терпеть наказания за невыученные уроки и несделанные задания.

— Всё, отец?

Я кивнул:

— Всё.