— Что-то тут не так, мы же не представляем себе чего необходимо требовать от этой трубы, — недоумевал Арсений.

— Так и мы не знаем, — разводил руками тот самый артиллерист, который когда-то в молодости на учениях видел это оружие в действии. — Секрет был известен только специально обученным принцам. Или, может быть, принцессам. Да и то другие-то люди, даже если бы знали, то всё равно ничего сделать не могли.

— А сама эта труба. Что у неё внутри? — попытался выяснить Сёма.

— Это нечто вроде оптико-механической системы. Лазерная подсветка цели, устройства тонкой наводки, усилители света и электроника для преобразования изображения в образ. Вот в этот самый, что выводится в пространство перед глазами, — пожилой наводчик указал на объёмное изображение астероида.

Семён долго разными способами нажимал на детали, предназначенные для удержания — они напоминали ручки, как у пулемёта. Подчиняясь его движениям, голограмма астероида то росла, то уменьшалась, как будто он менял увеличение. Потом она даже стала понемногу смещаться, что совпадало с возникновением чувства поперечного смещения корпуса всего крейсера.

Но с самой целью ничего не происходило. Наконец, окончательно вымотавшись, Сёма спросил: — Так что происходило с учебной целью во время тех стрельб, в которых вы участвовали?

— Она теряла очертания и словно рассыпалась.

— Помнишь, как ты машину превратил в песок? — догадался Арсений.

— Машина была реальна, и я её касался, а тут голограмма. То есть просто оптическая иллюзия.

— Ну, так рассыпь эту иллюзию. Ведь вся остальная машинерия зачем-то создаёт этот объёмный образ буквально в твоих руках!

Семён так и сделал, представив себе, что имеет дело с твёрдым телом.

— Цель поражена, — доложили по громкой связи.

Действительно, голографическое изображение расплылось бесформенным облачком.

Ещё несколько тренировок, и оба «принца» стали уверенно поражать все выбранные командиром цели.

Крейсер, тем временем, покинул окрестности звезды и перешёл в другой режим полёта — привычная картина космической черноты, испещрённой точками далёких светил, сменилась невнятной дымкой — так её передавали обзорные экраны. Как сказал Рувин, продолжаться это будет около семи суток.

Оба землянина, а обращались к ним не иначе, как: «Ваше Высочество», принялись учить язык Хорды. Благо, был он прост, логичен и имел не больше трёх десятков правил. Арсений совершенствовал свои навыки, расспрашивая экипаж о житье-бытье, о событиях, участниками или свидетелями которых были эти люди. И ещё он просматривал старые ленты Хордианских новостей, найденные в корабельном архиве. Впрочем, из-за того, что сообщали они о давно случившемся, то логично было бы называть их хрониками.

Семён приставал к техническому персоналу, выясняя все, что касалось разнообразных устройств, которыми корабль был буквально напичкан. И читал он наставления и инструкции по эксплуатации или обслуживанию. Погружение в язык проходило для него куда тяжелее, чем у его товарища, но уже через несколько дней он вполне обходился без переводчика. Тупил, конечно, переспрашивал, но справлялся.

— Сём! — Арсюха заглянул в скромную каюту, выделенную его товарищу. — Я тут забавное обстоятельство выяснил. Оказывается, наша Земля для других цивилизаций это так называемый карантинный мир.

— Как это карантинный? — не понял Семён.

— А вот так! С ним запрещено общаться. И, знаешь почему?

— Чтобы не заразиться, ясное дело. Только вот чем?

— Не о болезнях речь, а о том, что на нашей планете нет единого центра управления, а идет постоянная борьба интересов разных стран.