- С вами всё в порядке, миледи? - предводитель так впору подоспевшего маленького отряда спешился и поспешил к Стефании. Заметив, что у виконтессы порвано платье, поспешил накинуть на неё плащ и только после этого развязал.

Знакомые каре-зелёные глаза в волнении вгляделись в лицо Стефании.

За прошедшие недели Ивар Дартуа-Лагиш вовсе не изменился, зато явно разжился деньгами, одеждой, спутниками и соответствовал высокому происхождению.

Виконтесса сердечно улыбнулась и поблагодарила спасителя. Укуталась в его плащ, зябко передёрнула плечами. Сейчас она походила на крестьянку: волосы растрёпаны, лицо в грязи, вперемежку с кровью, одежда разодрана… И подвязка валяется на снегу. Стефания покраснела и поспешила поднять её: слишком приметна на белом фоне.

Ивар протянул ей платок. Стефания утёрла лицо и оставила его себе: возвращать грязный невежливо. Приняла протянутую руку и, опираясь на неё, прошла к лошадям.

- Здесь все ваши вещи, миледи? - один из спутников маркиза протянул ей россыпь драгоценностей.

- К сожалению, нет, но благодарю вас.

- Полагаю, самое ценное для вас - обручальное кольцо? - вежливо поинтересовался Ивар, нахмурившись, разглядывая покрасневшие мочки ушей спасённой женщины.

Губы чуть слышно прошептали: 'Нечестивцы, обращаться так с дамой!'.

Стефания кисло улыбнулась и покачала головой. Кольцо, тем не менее, надела - не ей снимать то, что вручено волей божьей. Трепетно прижала к груди россыпь драгоценностей, отвернулась и украдкой убрала их за корсет.

- Позвольте узнать, что привело вас в Атвер? - виконтесса медленно приходила в себя. Мельком взглянула на тела убитых: упокой, господь, их души и исправь, не лиши спасения и жизни вечной!

- Дела, миледи.

- Но, насколько я помню, они связаны со столицей. Там решалась судьба вашего отца… И ваша судьба.

- Всё изменилось. Надеюсь, милость короля будет простираться ещё дальше.

Стефания кивнула и решилась спросить:

- Вас можно поздравить с возвращением титула, Ваше сиятельство?

Вместо ответа маркиз поцеловал ей руку:

- Я и не терял его, миледи. Но теперь даже вашему супругу придётся именовать меня соответственно происхождению. Однако, миледи, я полагал, что вы сейчас далеко от Атвера… Одна, посреди леса, в неподобающей вашему происхождению одежде.

- Обстоятельства изменились, Ваше сиятельство. Если угодно, я потом поведаю о них, теперь же скажу лишь, что овдовела.

- Примите мои соболезнования.

По реакции виконтессы Ивар понял, что о супруге та ничуть не скорбит. Ни тени грусти на лице - наоборот, резко дёрнулись, скривились, но не в плаксивой гримасе губы. Да и сам, признаться, он ничуть не сожалел о кончине Ноэля Сибелга. Странно только, что здоровый мужчина умер во цвете лет. Но не время и место об этом расспрашивать. Умер - туда ему и дорога!

Маркиз помнил, как виконтесса пришла молить его о помощи, помнил грубость, которой одаривал покойный свою жену, как бил её в присутствии гостей. И подумал, что виконту Сибелгу несказанно повезло со смертью: а то бы пришлось встретиться с остриём его меча. Теперь Ивар мог себе это позволить. Пусть судьба отца ещё до конца не решена, но ясно одно - ему не гнить в тюрьме.

Король во время аудиенции назвал Ивара маркизом Дартуа и подарил перстень за верность семье и долгу - добрый знак. Придворные, эти прирождённые лжецы, сразу повернулись к нему лицом, перестали шарахаться, как от чумного, попытались навязаться в друзья. Они чуют дуновение воздуха, ищут выгоды. Но пока выгоду извлёк Ивар - изрядно поиздержавшись, занял денег на лошадей, одежду, житьё.

Спутники его были лагишскими дворянами - вассалами герцога, помогавшими вызволять своего сюзерена.