Мысли Мэтлока тотчас вернулись к Херрону.

— Его смерть, то есть самоубийство, будет самым большим потрясением для университета за последние двадцать лет. Такие люди, как Лукас, просто не умирают. И уж конечно не умирают так...Сэм знает, что я был у Лукаса?

— Знает. Я не мог скрыть это от него. Я сказал ему примерно то, что рассказали мне вы, — конечно вкратце. Он отказывается этому верить.

— Ничего удивительного. Этому нелегко поверить. Итак, что мы будем делать?

— Будем ждать. Рапорт я представил. Двое из лаборатории криминалистики хартфордского бюро сейчас уже там. Кроме того, вызвали местную полицию.

При слове «полиция» Мэтлок неожиданно вспомнил полицейского в коридоре возле корта. Он рассказал об этой встрече Гринбергу, но Гринберг так ничего и не объяснил ему — если, конечно, мог объяснить. Сейчас Мэтлок снова спросил его:

— А как насчет того полицейского в спортивном корпусе?

— Пока все нормально. Полицейские Карлайла имеют право заниматься в спортивном корпусе по утрам три раза в неделю. Это входит в систему отношений между городом и университетом. Так что просто совпадение.

— И вы на этом успокаиваетесь?

— Я ведь сказал — пока. Мы проверяем этого человека. На сегодня ничего, кроме безукоризненного послужного списка.

— Он расист, мерзавец.

— Вы, наверное, удивитесь, но это не преступление. Вспомните Билль о правах.

Из спальни быстро вышел Сэм Крессел. Он ступал подчеркнуто твердо, но сразу чувствовалось, что он до смерти перепуган — не человек, а воплощенный страх. Мэтлоку стало не по себе: такое же помертвевшее лицо было у Лукаса Херрона, когда старик бросился в лес.

— Я слышал, как вы пришли, — сказал Крессел. — Что же нам делать? Что нам делать, черт побери?.. Адриан не верит в эту бредовую историю, как, впрочем, и я. Лукас Херрон! Это же немыслимо!

—Возможно. Но это правда.

— Это потому, что вы так говорите? Откуда вы знаете? Вы ведь не профессионал в этих делах. Насколько я понимаю, Лукас признал, что он помогал одному студенту-наркоману.

— Он... они не студенты.

— Ясно. — Крессел умолк и посмотрел на Мэтлока, затем на Гринберга. — В таком случае я требую, чтобы мне сообщили имена.

— Вы их узнаете, — спокойно сказал Гринберг. — Продолжайте. Я хотел бы услышать, почему Мэтлок ошибается, а вся эта история — бредовая.

— Потому что Лукас Херрон не единственный... не был единственным среди преподавателей, который этим занимался. Многие из нас помогают, как могут!

— Я не совсем вас понимаю. — Гринберг в упор посмотрел на Крессела. — Итак, вы помогаете. Но вы же не кончаете жизнь самоубийством, когда один из ваших коллег узнает об этом.

Сэм Крессел снял очки — вид у него сразу стал задумчивый, печальный.

— Есть еще один аспект, о котором никто из вас не подозревает. Я уже некоторое время об этом знаю, но куда меньше Силфонта... Лукас Херрон был очень больной человек. Прошлым летом ему удалили почку. Другая также была поражена раком, и он знал это. По-видимому, он очень страдал. Жить ему оставалось не долго.

Гринберг внимательно смотрел на Крессела, пока тот надевал очки. Мэтлок нагнулся к кофейному столику и потушил в пепельнице сигарету. Наконец Гринберг заговорил:

— Вы полагаете, что между самоубийством Херрона и визитом к нему Мэтлока нет никакой связи?

— Я ничего не полагаю. Я уверен, что есть какая-то связь.