— Я уже поговорил. Может, попробуете позвонить мисс Бэллентайн?

Мэтлок взглянул на Гринберга, стоявшего в проеме кухонной двери. Вот ходячее противоречие — агент ФБР, знаток пословиц и поговорок, притом весьма критически относящийся к системе, на которую он работает.

— Да, да, конечно позвоню.

Гринберг посторонился, пропуская его. Мэтлок прошел в гостиную и остановился.

— Потрясающая пословица: «Когда старики себя убивают, города умирают». — Он повернулся и взглянул на агента. — Самая печальная пословица, какую мне довелось услышать.

— Если вдуматься, ни один настоящий философ не счел бы ее печальной...

— Почему? Она ведь действительно печальная.

— Это истина. А истина не бывает радостной или печальной, хорошей или плохой. Она просто истина.

— Когда-нибудь, Джейсон, мы это обсудим. Мэтлок снял трубку, набрал номер Пэт и услышал длинные гудки. Ответа не было. Мэтлок перебрал в уме нескольких друзей Пэт — звонить им или нет? Когда Пэт злилась или была расстроена, она обычно делала одно из двух. Либо гуляла в одиночестве час-другой, либо ехала с друзьями в Хартфорд. Прошел примерно час. Он подождет еще пятнадцать минут, а потом начнет обзванивать знакомых. Конечно, ему приходило в голову, что ее могли увезти насильно. Но в ресторане было много народу, столики стояли очень близко. Гринберг прав. Если она куда-то и поехала, то по доброй воле.

Гринберг неподвижно стоял возле двери на кухню и наблюдал за Мэтлоком.

— Через четверть часа я снова попытаюсь. А если не будет ответа, позвоню некоторым ее друзьям. Как вы правильно заметили, она девица с характером.

— Надеюсь, вы слеплены не из одного теста.

— То есть?

Гринберг сделал несколько шагов по гостиной и, глядя в глаза Мэтлоку, сказал:

— Вы выходите из игры. Баста. Забудьте про письмо, забудьте про Лоринга, забудьте про меня... Так надо. Мы знаем, что на субботу у вас забронированы места на самолет до Сент-Томаса. Отдыхайте. Так будет намного лучше.

Мэтлок, в свою очередь, посмотрел в упор на агента.

— Любое решение такого рода буду принимать я сам. У меня на совести — добрый славный старик, а у вас в кармане эта вонючая бумажонка. Я ведь ее подписал, помните?

— Вонючая бумажонка больше ничего не значит. Вашингтон хочет, чтобы вы вышли из игры. И вы выйдете из игры.

— Почему?

— Из-за доброго славного старика. Если его действительно убили, то и вас могут убить. А если это случится, следствие может затребовать кое-какие протоколы, а кое-какие люди, которые возражали против вашего участия в операции, могут сообщить об этом прессе. Вас втянули. Да вы и сами знаете.

— Ну и что?

— Боссы в министерстве не желают, чтобы их называли палачами.

— Понятно. — Мэтлок оторвал взгляд от Гринберга и подошел к кофейному столику. — А если я откажусь?

— В таком случае я убираю вас с поля действия.

— Каким образом?

— Арестую по подозрению в убийстве первой степени. — Что?

— Вы ведь, как известно, были последним, кто видел Лукаса Херрона живым. Вы сами признали, что отправились к нему домой, чтобы пригрозить ему.