Артемис, побагровев, стряхнул с себя руку сына.

— Не лезь не в свое дело, предатель! Это ты привел его сюда, этого выродка! — Старик ткнул пальцем в сторону Дэниела.

— Выродка? Я не позволю тебе оскорблять мать, — зловеще тихо произнес Питер. — Дэниел такой же твой сын, как и я.

— Что?! Ты не сын мне! — Он поднял к лицу Питера дрожащий кулак. — Ты…

Старик вдруг натужно охнул и, схватившись за грудь, пошатнулся. Питер увел его с балкона. Представитель демонстрантов тем временем продолжал говорить, а толпа одобрительно гудела и аплодировала.

— Проклятие, отпусти меня!

Артемис попытался оттолкнуть Питера и выпрямиться, но ему стало еще хуже, и он начал заваливаться набок.

— Джон, быстро за врачом! — крикнул Дэниел и бросился помогать Питеру.

Джон и Пол выбежали из комнаты, их башмаки торопливо застучали по лестнице. С лужайки по-прежнему доносились улюлюканья и многоголосые крики.

Обеспокоенная Эдит поднялась с постели, но у нее закружилась голова. Джорджина и Эви вовремя подхватили ее под руки.

— Давайте его сюда, пусть приляжет, — сказала миссис Маллони.

— Черт возьми, женщина, я сам решу, что мне делать! Вам не удастся представить меня инвалидом! — Артемис попытался оттолкнуть сыновей, но у него ничего не вышло. Они отвели его к постели.

С лужайки донеслись хлопки петард, толпа зашумела еще сильнее. Джорджина и Эви с тревогой глянули на хрупкую женщину, которую они поддерживали под руки.

— Кто-то должен выйти к ним, поговорить, — сказала Эдит мягко.

— Я сам это сделаю, черт возьми! — прохрипел Артемис с постели. — Дайте мне только немного воды…

Но тут он вновь охнул и, скрючившись, потерял сознание.

Эдит нервно сжала руку Эви, глядя на беспомощного мужа. Питер расстегнул у него на горле жесткий воротник. Малиновая краска схлынула с обрюзгшего лица старика. Глаза его были закрыты, но он дышал. Эдит медленно кивнула как будто самой себе и объявила:

— Я выйду к ним.

Все пораженно обернулись на нее, но она уже направилась к балкону. Тайлер оттолкнул Дэниела от Арте-миса и кивнул в сторону женщин. С трудом понимая, что происходит, Дэниел поймал Эви за руку и дал понять, что пойдет на балкон вместо нее.

Эдит появилась перед собравшимися на лужайке вместе с Дэниелом и Джорджиной. Ее встретили веселым улюлюканьем и аплодисментами. Музыканты вновь грянули «Янки-Дудл», отовсюду послышались хлопки петард. Дети прыгали и кричали, наверно, громче всех, радуясь всему происходящему. Их родители хлопали в ладоши и радовались тому, что Артемис Маллони убрался с балкона, уступив место другим людям. Они очень надеялись, что эти люди станут говорить с ними на ином, человеческом языке.

— Дэниел, поговори с ними. Я не смогу перекричать этот шум, — шепнула ему на ухо Эдит.

— Черт возьми, что же я могу сказать? — позабыв от волнения о вежливости, воскликнул Дэниел.

— Ты старший в семье после Артемиса и ты должен их как-то успокоить.

— Но я не имею морального права. Пусть лучше Питер. Он не хочет, чтобы я…

— Питер сделает то, что я ему скажу. Мое имя стоит на всех семейных бумагах, и до сих пор Питер все делал лишь от моего имени. У нас, похоже, плохо получалось, но ты все поправишь.

Дэниел неуверенно покосился на нее, затем перевел взгляд на Джорджину. Улыбка на ее лице придала ему сил, и он понял, что нужно сказать всем этим людям. Улыбнувшись, он поднял руку. Когда на лужайке стало более или менее тихо, он проговорил:

— Спасибо, что вы все сегодня пришли сюда.