Довольно потянувшись, он энергично согнул и разогнул левую ногу, то же самое проделал с правой ногой. Если бы кто наблюдал за ним со стороны, ни за что бы не заподозрил, что одна из его конечностей сработана из высокопрочного пластика напополам с титаном. Да он и сам временами забывал о собственной ущербности. И то сказать: можно ли называть ущербным того, кто никому не завидовал? Дрэм же и впрямь не питал зависти к окружающим, поскольку отлично сознавал: любой человек, по отношению к которому у него родится чувство зависти, может исчезнуть в считанные секунды. Не потому, что пробьет должный час или так распорядится судьба, а только потому, что так решит он - старый одноногий пират по имени Дрэм. Именно так называлась большая барабанная установка, на которой в давние годы он наяривал деревянными палочками, не ведая еще того, что очень скоро страна призовет его под ружье и барабанные палочки придется сменить на ножи, винтовки и нунчаку… Как бы то ни было, но чердачное окно за эти дни успело ему вконец осточертеть. Ныли ребра, рябило в глазах, с каждым днем все больше начинал гудеть позвоночник. Но работа есть работа, и приходилось терпеть.

Переключив лазерное устройство на запись, Дрэм пятерней растер ежик волос на шишковатой голове, одним движением притянул к себе винтовку. Ружьецо было старенькое - времен его музыкальной юности - «СВД» аж 1973 года, однако все последние модернизации, по мнению стрелка, повлияли исключительно на дизайн, но никак не на качество. Главные же характеристики знаменитого «винта» практически не изменились. Кстати говоря, тот же Калашников с той поры стал только хуже. Весомый калибр знаменитого «акаэма», способный навылет прошивать любые кустарники и пронзать обшивку бронированных автомобилей, заметно полегчал, годясь теперь разве что для уличных перестрелок. Хотя на улицах того же Грозного, насколько помнил Дрэм, обновленный автоматик также показал себя далеко не лучшим образом. Хвалебные же оды, распеваемые конструкции Калашникова, Дрэм пропускал мимо ушей. Потому, верно, и распевали, что все иные отечественные варианты похоронили в архивах. Слов нет, «Калаш» был, конечно, неплох, однако машинки того же Коробова или Афанасьева работали ничуть не хуже. Словом, «бородатое» не означало плохое, и к стареньким «СВД» Дрэм питал по-особому теплые чувства. Шли года и десятилетия, а ружейный ветеран по сию пору выдерживал конкуренцию с лучшими представителями западных оружейных фирм. Конечно, находились изделия, что били вдвое и втрое дальше, но уж ему-то, как действующему снайперу, было отлично известно, что на таких дистанциях начинают работать факторы, превращающие прицельный огонь в стрельбу на удачу. Не взирая на лазерную оптику, на увеличенный вес пули и длину ствола. Были и иные причины, заставляющие его любить винтовки данной серии. Дрэм знал, что в бывшем СССР драгуновских изделий успели наштамповать преизрядное количество. Последующий раздел страны, военная чехарда в Афганистане, Абхазии и Чечне только усугубил ситуацию. Огромное число бесхозных стволов разгуливало по стране, не поддаваясь никакому централизованному учету. Их тайно продавали на запад, караванами переправляли сербам, талибам и албанцам, бережно прятали на чердаках собственных дач и укрывали в погребах. Вот и он не оплошал, успев обзавестись солидным боезапасом. Во всяком случае, на сегодняшний день в личных захоронках Дрэма помимо гранат, пистолетов и автоматов скопилось не менее двух десятков подобных винтовок. Для его профессии - такой запас «сала» был далеко не лишним. По крайней мере, сразу после акций можно было смело бросать оружие на месте. Конечно, имелась у Дрэма и более продвинутая техника - что называется эксклюзивная - из последних английских, германских и отечественных разработок, но эту технику он старался пускать в ход лишь в случае крайней необходимости.