Немного слева, далеко в море, по временам зажигались и гасли зеленые вспышки маяка на острове Рамблингс… Минуты текли за минутами, складываясь в часы. С течением их походка мистера Джона Вилкинса становилась все нервнее и порывистее… Несколько раз он нетерпеливо взглядывал на часы и бормотал ругательства… Но черная пустота ночи не нарушалась ничем… Ничего не происходило и ничего не появлялось, что могло бы успокоить начинавшего терять терпенье Вилкинса…

В это же время, несколько поодаль, за большим камнем, за который заехал «Плимут», произошел обмен короткими репликами между двумя тенями, наблюдавшими за Вилкинсом из-за камней.

— Вы выкинули отличную штуку!.. — тихо сказал хрипловатый голос полковника Нортона.

Ему отвечал такой же приглушенный голос мистера Ричарда Конвэя:

— Кажется… Мистер ученый может ждать вплоть до самого рассвета…

Оба голоса приглушенно засмеялись и вновь все стихло.

Мистер Джон Вилкинс, между тем, окончательно начал терять терпение… Он залезал в автомобиль, снова выходил, прохаживался, садился и вновь вставал… Ночь действительно стала приближаться к рассвету.

— Это черт знает что такое! Что же делать теперь? — задавал он себе вопрос. — Неужели им помешало что-нибудь… Например, эта комета!.. Не все же относятся к ней, как Роллинг и он сам!.. Действительно — может прилететь, но может и нет… Но они… там… могли посчитать дело бессмысленным и оставить его расхлебывать всю эту кашу. А каша может оказаться очень горячей!..

Усевшись снова в автомобиль, Джон Вилкинс вынул известный календарный листок и, как бы желая еще раз уверить себя в том, в чем был и так совершенно уверен, поднес его к зеленому призрачному свету, которым была освещена приборная доска… Он увидел совершенно четко напечатанную крупным жирным шрифтом цифру «29 сентября»…

— Нет, все правильно! Сегодня именно двадцать девятое… Что же за черт?!

Однако, ждать дальше было опасно. Через полчаса начнется рассвет, и ему совсем не хочется, чтобы его увидели в этот час на этом побережье…

Теперь Вилкинса стала бить нервная дрожь. Он подумал, что сейчас он ни на что не годен и должен успокоиться и отдохнуть. Роллинг вернется не раньше послезавтра, а до этого времени он что-нибудь успеет придумать… В 10 часов утра он должен сменить ассистента в лаборатории и тогда сумеет положить обратно в сейф так ловко вынутые оттуда бумаги, содержавшие то главное, что было целью его многолетних трудов и вожделений.

Теперь портфель жег его руки… Хорошо еще, что ему пришла в голову счастливая мысль вырезать кислородной горелкой не дверцу сейфа, а отверстие в задней стенке… Ассистент пока этого не заметит, а Роллинг… Если приедет Роллинг, ему придется придумать какую-нибудь научную сказку о том, что они ему срочно понадобились для непредвиденно осложнившейся работы… Да, но Роллинг приедет, удивленный и взбешенный фальшивой депешей, узнав, что никто его не вызывал…

Голова Джона Вилкинса окончательно закружилась. Он попал сам в поставленную им же ловушку. Такого исхода дела он не мог предвидеть… Он не мог рассчитывать на то, что его обманут, предадут, оставят погибать здесь, в этой идиотской стране, его, кто столько раз рисковал своей шкурой… Вилкинсу стало ясно, что он должен только скрыться… Исчезнуть, испариться, улетучиться… Иначе… Он почувствовал, как воротничок туго сжал его шею, и судорожно повел головой. Но скрываться сейчас — невозможно. Если он не явится в 10 часов сменить ассистента, тот подымет тревогу, и его схватят сейчас же, где бы он ни был. Нет, Джона Вилкинса еще не одолели, он еще поборется… Он проведет свое дежурство и, подготовив за это время перемену своей внешности, улизнет завтра вечером, когда ассистент сменит его.