— Роллинг, не будь ослом!.. — взмолился Конвэй, — твоя гибель не принесет пользы и ей… А живой — ты единственный, кто, может быть, что-то придумает…

Роллинг пробормотал сквозь зубы проклятие и они побежали вместе…

Конвэй нес на руках Патрицию. «Плимуту» пришлось еще раз сослужить важную службу.

Они, уложив Патрицию, уселись в него, и он рванулся, как зверь, спасающийся от погони, по направлению холма, поросшего сосняком. По дороге они подобрали полковника Нортона, ковылявшего ветерана-сторожа и нескольких запыхавшихся ученых мужей. На холме «Плимут» остановился, и все они, обернувшись, смотрели некоторое время на пылавшее как факел здание лаборатории. Сквозь желтоватые языки пламени по временам прорывался нестерпимо яркий блеск… Сильный ветер гнал клубы тяжелого дыма низко над землей и сгонял их в море, где они растекались серой, сплошной завесой…

— Чтоб черт побрал эту вашу энергию, сэр! — сказал полковник Нортон.

— Я бы хотел того же, — ответил за Роллинга мистер Конвэй, — только черт ее не возьмет…

Глава XVII

АТОМЫ НАЧИНАЮТ СВОЕ СТРАНСТВИЕ

Последнее время в «Львиной гриве» по вечерам не играли на бильярде. Несколько завсегдатаев, в том числе и доктор Макдуф, собирались сюда только для того, чтобы посидеть и потолковать о последних новостях, приносимых радио, и обменяться впечатлениями о комете, которая теперь росла и увеличивалась прямо на глазах.

В этот вечер доктор Макдуф забрался в «Львиную гриву» ранее обыкновенного и сидел, просматривая газеты, обычно с большим опозданием приходящие в Сэкс-Ярд, угрюмо бормоча что-то себе под нос. Почитав довольно долго, он оторвался от газет и взглянул на большие старинные часы, украшавшие большую залу: они показывали ровно семь часов.

— Сэм! — заорал доктор. — Почему, дьявол вас возьми, вы не зажигаете ламп?

Сэм показался в дверях и недоуменно уставился на доктора…

— Смею думать, доктор, что еще рано зажигать лампы.

— Какой черт рано!.. Уже семь часов…

— Но ведь еще совершенно светло, доктор, — пролепетал Сэм, в свою очередь взглянув на старинное украшение залы.

— Значит, ваши проклятые часы врут. — И доктор Макдуф вытащил свою луковицу. Она, как и стенные часы, показывала ровно семь.

— Тысяча чертей! Но ведь теперь в семь часов должно быть совершенно темно…

Несколько озадаченные, доктор и Сэм вышли на улицу, где застали уже небольшую группу людей, тоже заметивших некоторые ненормальности с часами, и, задрав головы, смотрящих вверх. Небо было светлым, как если бы солнце только что село, но имело не характерный красноватый отблеск вечернего неба, а было каким-то зеленоватым. Один край его был заметно светлее, как бы указывая место, где опустилось необычайное зеленое солнце.

— Почему, однако, вечерняя заря горит не на западе? — вопросительно произнес кто-то.

— Что вы имеете в виду, тысяча чертей? — обернулся к говорившему доктор.

— Запад у нас вон где, доктор, а эта заря на юго-востоке…

— Это в направлении Норвича.

— Это пожар, — подал мысль длинный Том. — Горит Норвич…

— В голове у вас пожар, — обрезал его доктор. — Разве пожары бывают зелеными?

— Комета летит, — истерически взвизгнул женский голос.

— Закладывайте дрожки, Сэм… Мы поедем туда, — решил доктор.