|
Протянув руку, я положил ладонь на хрупкую кисть женщины, слегка сжав ее: — Зря ты меня ждала, Алике. Я хотел, чтобы ты была счастливой. Она кивнула: — Я и вышла замуж за Бенни Токкомаза. Я помню этого Бенни еще со школы: низенького, приземистого крепыша, очень серьезного юношу с жесткими, короткими, светлыми волосами. Не было у парня никаких забот и интересов, кроме как вовремя выучить уроки, будто впереди нас ждало светлое, не омраченное Вторжением будущее. Интересно, почему именно Бенни?. Может, потому что он совершенно не походил на меня? Алике продолжала: — Я старалась как могла, но все впустую. Бенни… был помешан совсем на других вещах. Все, что он требовал от меня, — так это заниматься с ним любовью два раза на день — утром, когда проснется, и сразу после ужина. Я с удивлением почувствовал укол в сердце: — Я тоже этого хотел, Алике, а может, и три, и четыре раза. — Мне удалось произнести это легко, небрежно. Женщина проговорила: — Это разные вещи. Я любила тебя. Могу подтвердить ее слова — она не лгала. — Мой брак продолжался пять долгих лет, а потом я больше не смогла выдерживать это и отправила Бенни восвояси. По-моему, он очень обрадовался. — У вас нет детей? Она бросила на меня взгляд, в котором не было боли, а только горечь: Нет, я хорошо предохранялась. — А где Бенни сейчас? — Бог его знает. Он служит в сиркарской полиции. Говорят, карьера его весьма успешна. Так вот чего добился Токкомаз, усердно грызший гранит науки. Что ж, его можно поздравить, он получил свою награду. — А ты так и не вышла еще раз замуж? — Я вновь ощутил неприятный и довольно болезненный укол в сердце, от всей души желая услышать «нет». Мое самолюбие не было уязвлено, а моя гордость оказалась спасена женщина покачала головой, выпрямилась и, запустив пальцы в роскошные кудри, растрепала их. Небрежный жест, но сколько в нем грациозности, привлекательности и сексуальности. — Жить становится скучно и одиноко. Ты делаешь то, что должен, но все же… Нет никого, кого я бы хотела попросить остаться со мной. Казалось, какая незамысловатая фраза, но почему-то я ощутил удар в солнечное сплетение. Я попытался вспомнить бесчисленное множество наложниц и то, что они делали по моей просьбе. Хотел бы не быть самоуверенным болваном и знать, что она хоть иногда чувствовала себя счастливой без меня, если бы не воспоминания о наших совместных мечтаниях. О сокрытом смысле ее слов думать не хотелось. Я уехал, и наши отношения закончились. Протянув руку, женщина прикоснулась к моей кисти и слегка сжала ее: — Сожалел ли ты хоть иногда, что уехал, Ати? Взглянув в бездонные глаза Алике, я с трудом выдавил: — Иногда. — Встревоженные, задумчивые карие озера смотрели в мои… И я знал, что такого взгляда не может быть ни у наложницы, ни у женщины-наемника, собрата по оружию. Становилось уже поздно, и клиентура Дэви постепенно стала рассасываться. Люди, позевывая, поднимались, потягивались и, с трудом волоча ноги, выходили на свежий воздух. Марш, сложив руки на столе, уронил на них голову и сладко похрапывал. Несчастные болтуны Дэви и Лэнк все еще разговаривали о старых добрых временах, хлопали сонными глазами, но явно чего-то ждали. Алике выпрямилась, выгнув спину, и грудь чуть не порвала тонкую блузку. |
