— Между прочим, если бы не она, твоего петушка давно бы отпилили и отнесли Эгри в подарок, — сообщил Коули. — Да и мое старое очко она тоже спасла. Жуткая оторва.

Уилсон улыбнулся, и Девлин будто током ударило.

— Всегда рад познакомиться с жуткой оторвой, — признался Уилсон, протягивая руку.

Девлин шагнула навстречу и пожала ее.

— Робен Уилсон, — представился он.

— Джульетта Девлин. — Девушка, растерянно помолчав, добавила: — Я видела, как на турнире за суперкубок вы в пятом раунде завалили Честера Барнетта.

Уилсон изумленно переспросил:

— В Новом Орлеане?

— Да, кажется, лет десять назад. Я поставила на то, что Барнетт дотянет до конца.

Уилсон расплылся в довольной улыбке:

— Я прошу прощения.

— Ничего-ничего. Зато я неплохо заработала, когда поставила на Пентаджели, и судьи с перевесом в один голос отдали победу ему.

За ее спиной послышалось ехидное хихиканье Коули. Уилсон не подал виду, что слышит, и расправил плечи.

— Тогда у меня не совсем хорошо срослась сломанная кость, — сообщил он.

— Да, фаланга безымянного пальца, — подтвердила Девлин. — Именно поэтому я и поставила на Пентаджели.

— Черт возьми, — пробурчал Уилсон.

Коули прошел к двери и на минуту задержался около Уилсона.

— Ну что, врубился, что я имею в виду? А сегодня вечером она побилась об заклад, что ты не оторвешь свою пухленькую попу от койки, чтобы помочь нам отбить этик мордоворотов. Дело в том, что она не видит рядом с тобой никого, кто мог бы поддержать тебя под локоток…

С этими словами Коули вышел из палаты. Уилсон, заметив, что Девлин глаз с него не сводит, кашлянул, подтянулся и встал ровнее. Девушка, обнаружив, что она примерно на два сантиметра выше, почему-то невероятно смутилась.

— Значит, любите ставить на аутсайдеров? — сказал Уилсон.

— Наверняка играть не так интересно, — ответила Девлин. — Вот почему я никогда не ставила на вас.

Уилсон прижал к животу руку. Девлин со слов Клейна знала „историю болезни“ боксера в карцере.

— Ну, теперь наверняка ставить просто не на кого…

Девлин двинулась к двери.

— Тогда мне придется позвонить и попросить совета у моего букмекера…

Девушка оставила дверь старой палаты для психов открытой на случай своего поспешного отступления. Опустив руку в карман, она еще раз проверила, на месте ли ключи, переданные ей Коули.

По мере того как они с Уилсоном спускались по лестнице, мерный грохот тарана, сокрушавшего двери больницы, становился все громче и отчетливее. Коули поджидал их у входа в аптеку. На лабораторном столе были приготовлены два рулона широкого пластыря.

— Обмотай его, — попросил Коули Девлин. — Если это буду делать я, мне придется выслушивать его нытье и стоны. — Коули передразнил высоким писклявым голосом: — „Ой-ой-ой, Лягуша, мне бо-о-ольно!..“

— Знаешь что, Коули… — мрачно начал Уилсон.

Коули подмигнул Девлин:

— Может, хоть рядом с тобой он будет вести себя как мужчина.

Отвернувшись, старый негр принялся проводить ревизию ящиков стола. Девлин неуверенно взглянула на Уилсона: какое-то мгновение они оба смущенно молчали, затем девушка взяла на себя роль врача.

— Снимите рубашку, — приказала она.

Толстый шрам, пересекавший живот Уилсона, отвратительно выделялся на безукоризненном во всех отношениях теле боксера. Девлин заставила Уилсона поднять руки повыше и, взяв рулон пластыря, принялась обматывать его торс от сосков почти до паха.