Темнорусая густая борода, волнистая и поблескивающая в свете бортового свечения. Это был он, но с какой‑то еще неведомой ему былинной величавой статью русича‑арийца, будто очнувшегося от многотысячелетней спячки, расправившего плечи, готового постоять и за себя и за сирых с убогими пред лицом любой Темной силы.

Было! Было что‑то!

Он провел снова ладонью по груди, чего‑то не хватало на ней, чего‑то они лишили его. Но чего? Нет! Хватит!

Иван оторвался от самосозерцания, бросил самокопания.

Хватит!

Напоследок он закрепил за спиной плоский десантный ранец. Подхватил лучемет. И пошел в рубку.

Зеленое нутро планеты уже не просто всасывало их туннелем‑аортой, а обтекало‑облегало‑облапливало со всех сторон. Они были в чреве этого чудовищного мира.

И мир этот был равнодушен к ним.

Все оказалось столь непривычным, странным, что Иван немного растерялся. Обычно поиск велся по привычному сценарию: изучение агрессивности звездной системы, проникновение в нее, изучение околопланетного пространства, сбор информации, посадка или штурм, и собственно работа на поверхности, непредсказуемая и, как правило, изнурительная. Но куда высаживаться здесь? Куда вообще девать капсулу?! Ведь ее не оставишь на орбите, нет никакой орбиты. Или пусть висит себе в этом чреве? А самому на малом десантном боте?! Иван в который раз снял показания датчиков – полный порядок, никаких препятствий, никакой угрозы, воздух такой, что дыши – не хочу, агрессивность среды – нулевая. Ну и что? Зачем он тогда здесь? Зачем?! Прислали бы сразу детский сад на отдых! Нет! Опять нервы. Он расслабился, развалился в кресле. Это многопространственный мир. А следовательно – что? Следовательно – то, что он с суперкапсулой одновременно находился и в чреве планеты, и на орбите, и еще черт‑те где... Только приборы, только приборы. Он включил на себя автопилотаж: в мозг пошло и вовсе несусветное. По данным аппаратуры капсула висела в шестистах километрах над планетой с радиусом вдвое превышающим земной, с густой плотной облачной атмосферой. И имела эта планета не менее двухсот шестидесяти лун‑спутников и восемнадцать пересекающихся, наплывающих друг на друга колец. С поверхности, из незримых жерл поднимались вверх, на космическую высоту ядовитые испарения, ни о каком воздухе и вообще кислороде и мечтать не приходилось.

– Вот это похоже на правду! – еле слышно проговорил Иван.

И провел готовность бота.

Нечего терять время, надо идти вниз. Он задал в Большой Мозг капсулы программу авторежима в пределах маневренно‑изменяющейся траектории. Облачился в огромный десантный скафандр. И пошел в бот. Его единственной надежей и опорой, единственным спасением была капсула. Без нее он не жилец. В возвратники, вживленные в тело, он не верил – это игрушки, это все не то! Погибнет капсула, погибнет и он. Уже на ходу он мысленно усложнил программу и задал расстояния маневра в полтора парсека – они не поймают ее, не собьют!

Если эти «они» вообще есть, если «им» будет чем сбивать.

Когда бот отчалил от капсулы, Иван включил полную прозрачность. Чрево планеты Навей превратилось из мрачно‑зеленого в лиловое, какое‑то мохнатое, утробное, замельтешили черные пятна‑провалы, заискрилось что‑то... Иван не обращал внимания на мелочи, он знал, что автоматика бота прекрасно справится с посадкой на поверхность, будь эта поверхность хоть изнутри, хоть снаружи. А там он разберется что к чему. Обязательно разберется.

В тот момент, когда он уже дал команду на посадку, за спиной вновь прозвучал сдавленный, старушечий смешок, запахло тленом. Иван не стал оборачиваться – ему нет дела до призраков, хватит!

И все же он ощупал в нагрудном кармане волшебный искрящийся Кристалл. Только потом его рука сжала ствол лучемета.

– Вниз!

Мохнатые лиловые стены утробы ринулись на него, будто ждали этой команды.