— Боже, какая же я дура! — Ее голос сломался. — Я доверяла тебе. Была откровенна с тобой. Несчастная идиотка.

— Фрэнки, я не собираюсь уезжать на следующей неделе. Я останусь здесь. Тебе известны мои планы на будущее. Черт, я хочу, чтобы ты стала их частью. Поехала со мной в Нью-Йорк.

— Да-а, и как все это будет выглядеть? Эта мадам, кажется, не склонна церемониться с

обслуживающим персоналом, судя по тому, как она заняла у меня столик, пока дожидалась тебя.

— Мими приехала, чтобы попытаться...

— Она чертовски подходящий партнер. Я уверена...

— Ты будешь слушать?..

— Хотя, на мой вкус, блузка у нее слишком открытая. Если, конечно, она не стриптизерша...

— Фрэнки...

— Хотя, опять же, она даже лучше, чем...

Нейт стукнул кулаком по столу с такой силой, что скрепки вылетели из коробки.

— Почему, черт побери, тебя так заботит, с кем я собираюсь вести бизнес! Ты же никогда не сдвинешься отсюда. Ты предпочитаешь прикрываться своей семьей, вместо того чтобы жить собственной жизнью.

Фрэнки опешила, но быстро пришла в себя.

— Да, давай поговорим о семье. Почему бы нет? — Она сунула ему рецензию. — Натаниэль Уокер, наследник состояния американской династии. Когда ты собирался объявить о том, что у тебя больше денег, чем у самого Господа? Или ты решил, что будет сложнее уложить меня в постель, если я узнаю об этом. Ты очень кстати узнал, что я не доверяю богатым мужчинам, и учел это.

Лицо Нейта окаменело, глаза сверкнули.

— А тебе не приходило в голову, что я не врал? Если бы ты хоть на секунду. .

— Значит, ты хочешь сказать, что редактор в «Нью-Йорк таймс» спал, когда сдавал в печать эту рецензию?

Он наклонился над столом.

— Твое недоверие ко мне просто поразительно. Одна радость, что в этом ты верна себе.

Мрачно выругавшись, Нейт повернулся и направился к двери.

— Не морочь мне голову! — Фрэнки бросилась за ним. — Я спрашивала о твоей семье.

Дважды. И это после того, как я рассказала тебе, что произошло у меня с Дэвидом. Что, черт возьми, еще я должна была подумать, когда выяснила правду?

Нейт остановился. Он так тяжело дышал, что плечи ходили то вверх, то вниз.

— Ты просто не мог сказать правду, — пробормотала она. — Не мог быть честным.

Нейт повернулся с такой скоростью, что она отскочила назад. От боли и гнева его лицо стало неузнаваемым.

— Ты хочешь знать правду? — Он в ярости сделал несколько шагов к Фрэнки, заставив ее попятиться. Он выглядел совершенно потерянным. — Я никому не рассказываю о своей семье.

И я не наследник Уокеров. Отец лишил меня наследства, когда я поступил в кулинарный институт. Все мое состояние меньше ста тысяч долларов, да и то только потому, что я работал до седьмого пота и старался экономить каждый цент.

Фрэнки подошла к столу и ухватилась за край.

Голос Нейта дрожал от волнения.

— Ты хочешь знать, почему я не рассказываю о них? Потому, что я не считаю себя Уокером. Потому, что родители постоянно изводили меня за то, что я не такой, как им хотелось.

Но больше всего потому, что последняя женщина, которой я рассказал о них, сделала аборт, когда узнала, что я не богач, каким она меня считала.

У Фрэнки кровь отхлынула от лица.

— О, Нейт...

— Меня лишили моего ребенка. Когда она сказала мне, что беременна, я собирался поступить как положено, но она посмотрела на кольцо, которое я мог ей предложить, и побежала в клинику. — Все его тело тряслось, глаза горели. — Я ненавижу свое имя. Ненавижу

свое происхождение. А ты называешь меня лжецом за то, что я не спешу выкладывать свою треклятую родословную.