— Двадцать первый век, — горько проговорила Кристина, — и такое…Надеюсь, он все понял?

— Надеюсь, — ответил спокойно, — потому что в противном случае я свои угрозы выполню.

— Мне очень неловко, что я втянула тебя в это.

— Мне очень неловко говорить тебе «заткнись», но я это сделаю если ты продолжишь в том же духе.

— Поняла. Хорошо.

И улыбается так, что у меня сердце чуть не выпрыгнуло. Правда, взгляд у Кристины оказался так себе, не слишком веселый.

— Извини, — пробормотал, переводя взгляд на дорогу, — но как у такого мудака выросла такая дочь?

— Бунтарка я, — вздохнула Кристина, — прозвище детское такое. Когда у отца крыша конкретно поехала, то я начала с ним конфликтовать. Пару раз из дома сбегала, так как он брался за ремень. Едва исполнилось восемнадцать — поступила в университет, нашла подработку и выбила себе общежитие. Короче пять лет толком не спала. Ну а потом проработала год и вышла замуж.

Она каким-то нервным жестом заправила за ухо светло-каштановую прядь.

— Знаешь, я так рада была уехать далеко от родных. Эгоистка хренова. На маму обижалась, наверное, только по Лерке скучала. А теперь мне стыдно. Просто нереально стыдно. Всех бросила, а сама удрала.

— У каждого свой выбор, — осторожно заметил я.

Мы выехали за ворота, и на душе стало как-то легче. Все же атмосфера села незримо давила, угнетала. Что-то серое и мрачное лежало там. Возможно, у меня появилось такое чувство, потому что Анатолий вызвал далеко не радужные чувства.

— Кристина, — я заметил, что соседка сидит нахохлившаяся, — серьезно, глупо винить себя! Тебе сколько тогда было? Двадцать два-двадцать три?

— Все равно! Я там веселилась, работала на любимой работе, а они тут…

Все! С меня хватит! Я прекрасно знал, что о произошедшем сейчас сразу доложат Марку. Ну и плевать!

Остановил машину на обочине, одновременно отстегивая ремень безопасности. И просто притянул Кристину к себе. Сминая поцелуем такие мягкие и нежные губы, показывая, как сильно она мне нужна.

Сладкий привкус мяты ударил в голову, на миг затуманил сознание. Самым правильным сейчас казалось прижать Кристину к сиденью и стащить эту чертову одежду. Вместо этого сдержался неимоверным усилием воли.

А потом заметил, что она перестала отвечать на поцелуи. И закаменела под моими руками. Не отталкивала, но и не продолжала. Оторвался от припухших губ и увидел в ее глазах нечто странное.

— Опять, — вздохнула Кристина, — ты слишком хорошо целуешься, Тим. Но…

— Это из-за бывшего? — спросил хмуро.

Пальцы не желали от нее отцепляться, даже сквозь одежду чувствуя, насколько она теплая и нежная.

— Бывший не может влиять на мое настоящее, — покачала она головой.

— Это… — тут ощутил, как в голову ударила красная волна ревности, — это… из-за Марка?!

«Чувак, — услышал свой голос из прошлого, — главное нам с тобой никогда не ругаться из-за девчонок. Хуже этого хрен придумаешь. Полаешься, а малышка вообще выберет третьего. И в итоге будем сидеть как два идиота».

Тогда нам было лет по пятнадцать. И до сих пор удавалось не конфликтовать из-за женщин. Их слишком много, чтобы делить.

Но сейчас впервые в груди нарастало что-то тяжелое и мрачное. И при этом отчаянно хотелось ошибиться.

— Тим, я сейчас скажу банальность, но дело во мне, — мягко проговорила Кристина, усиливая мои подозрения, — буду идиоткой, если скажу, что ты мне не нравишься.