Несколько секунд он сидел с опущенной головой, словно читал молитву. Когда он заговорил вновь, в его голосе зазвучала хрипотца.

– Когда вы услышите, что я, Пэдди или Роб отдаем приказ, делайте как сказано. Будете слушаться – солдаты шерифа лягут. Я знаю, что делать. Если мы не упустим шанс, то снимем с них головы и пройдем по трупам.

Пэдди и Роб огласили комнату ликующими криками, и остальные с готовностью присоединились к ним. Джек сделал Флоре знак рукой, и та, плюнув с досады на пол, принялась передавать очередные кружки с элем. Взор Джека уже затуманился. Черный эль был хорош и стоил того, чтобы за него заплатить, если бы он вообще платил. Вожак снова возвысил голос, стараясь перекричать поднявшийся шум.

– С каждым днем к нам присоединяется все больше и больше кентских мужчин. Сегодня все графство знает, чего мы хотим. Те, кто приходит из Франции, говорят, что Нормандия вот-вот падет и что наш замечательный король нас опять предал. Ну так нам есть что на это ответить!

Он поднял лежавший у его ног топор и вогнал его в деревянную стойку. В наступившей тишине отчетливо прозвучало проклятие Флоры. От слова, которое она произнесла, все расхохотались и поспешили выпить еще. Джек высоко поднял за всех свою кружку.

Сумерки уже сменялись тьмой, когда Томас упал. Он захрипел и скорчился, лежа на дороге, а беженцы переступали через него. Рован поднял его на ноги и отдал свой нож извозчику, согласившемуся посадить на свою повозку еще двух человек. Он даже угостил их жидким супом, который Рован вливал в рот отцу с помощью ложки. Их положение было ничуть не хуже, чем у окружающих, но теперь они хотя бы ехали, а не шли.

Еще один день прошел в их мире, ограниченном квадратом неба, видимым из повозки. Рован перестал выглядывать наружу, увидев, как трое мужчин грабят какого-то несчастного. Никто не пришел ему на помощь, и повозка покатилась дальше, оставив эту грустную сцену позади.

Они не спали, когда повозка неожиданно остановилась, а находились в состоянии полубессознательного ступора и видели все как в тумане. Рован поднялся рывком, когда извозчик громко постучал по боковой стенке своего фургона. Кроме двух лучников в нем ехали двое пожилых мужчин и женщина, которая, насколько понял Рован, была женой одного из них, хотя он и не знал точно, кого именно. Они приходились извозчику родителями и дядей. Услышав стук, старики вяло зашевелились.

– Почему мы остановились? – пробормотал Томас, не поднимаясь со своего места у деревянной стенки. Рован вылез из повозки и посмотрел вдаль. Он испытал странное ощущение, увидев после долгих странствий стены крепости Кале на расстоянии какой-то мили. Дорога была до такой степени забита людьми, что повозка могла ехать только со скоростью самого медленного пешехода. Рован потряс отца за плечо.

– Вылезай, приехали, – сказал он. – Наконец-то я чувствую запах моря.

Вдалеке кричали чайки, и у Рована поднялось настроение, хотя у него не было денег и даже ножа для самозащиты. Он помог отцу выбраться из повозки и поблагодарил извозчика. Тот попрощался с ними.

– Да пребудет с вами Господь, ребята, – сказал он.

Рован кивнул ему и обнял отца за пояс, чувствуя, как выпирают его кости там, где еще недавно была упругая плоть. По мере того, как они прокладывали себе путь сквозь толпу беженцев, стены Кале становились все выше. По крайней мере, отец и сын не были обременены багажом, за которым нужно было бы присматривать. До их слуха не раз доносились негодующие крики, когда кто-нибудь пытался скрыться с краденым.