Он двинулся в его сторону сквозь туман. Эклстон стоял в одиночестве. Даже Вольные люди старались держаться от него подальше. С ног до головы он был покрыт чужой кровью – красная фигура в клубах тумана. При виде его Джек содрогнулся, почувствовав, как по спине поползли мурашки.

– Не изображена ли на щите шерифа белая лошадь? – прозвучал слева от Джека голос Пэдди.

– Он не имеет на это права, хотя я слышал, что у него именно такой щит.

– Тогда вот он.

– Живой? – с надеждой спросил Джек.

– Если бы он был жив, то стонал бы от боли, как стонут вот эти. Он мертв, Джек.

– Отрежь ему голову. Мы водрузим ее на шест.

– Я не буду отрезать ему голову, Джек! – отозвался Пэдди. – Надень на свой долбаный шест его щит. Эта лошадь из Кента, не так ли? Значит, щит вполне подойдет.

Джек вздохнул, вспомнив о том, что ирландец часто испытывал сомнения морально-нравственного характера, довольно странные для человека с его биографией.

– Голова будет выглядеть красноречивее, Пэдди. Я сделаю это. Найди хороший шест и заостри один конец. Не волнуйся, мы повесим на него и щит.

На воинов его потрепанной армии снизошло наконец осознание того, что врага больше нет, и они разразились ликующими криками, которые, несмотря на их немалую численность, отозвались слабым, усталым эхом. Джеку пришлось переступить через десятки тел, прежде чем он приблизился к Пэдди. Он взглянул на белое лицо лежавшего перед ним человека, которого никогда не встречал, и, подняв топор, с выражением мрачного удовлетворения нанес удар.

– Что дальше, Джек? – спросил Пэдди, окидывая взглядом усеянное мертвыми телами поле.

Под его башмаками хлюпала кровь, смешанная с дождевой водой и грязью.

– Думаю, у нас здесь настоящая армия, – задумчиво произнес Джек. – Армия, понесшая потери и одержавшая победу. Враг оставил нам мечи, кольчуги и щиты.

Пэдди отвел взгляд от обезглавленного тела, принадлежавшего шерифу Кента. Еще вчера он наводил страх на все графство. Ирландец в изумлении вытаращил глаза и воззрился на Джека.

– Уж не собираешься ли ты идти на Лондон? Я-то думал, что это только разговоры для поднятия духа. Это тебе не несколько сотен людей шерифа, Джек!

– Но ведь мы уничтожили их, разве нет? Почему бы нам не пойти на Лондон, Пэдди? Отсюда до него всего тридцать или сорок миль, и у нас армия. Мы пошлем нескольких ребят разведать, сколько там солдат. Хотя бы оценим свои возможности. Послушай, у нас никогда больше не будет такого шанса. Мы повесим судей, как они повесили моего сына. Моего мальчика, Пэдди! Ты думаешь, я уже забыл? Мы приставим им к горлу топор и заставим изменить законы, по которым его у меня отняли. Я сделаю тебя свободным человеком, Пэдди Моран. Нет, не то. Я, черт возьми, сделаю тебя графом.

Прибытие его корабля не осталось незамеченным со стороны местных рыбаков. Они собрались группами на грязных улицах и очень скоро начали выкрикивать его имя. Видя искаженные яростью лица, он прекрасно понимал причину их негодования. Они считали его ответственным за катастрофу, произошедшую по ту сторону Ла-Манша. Он не винил их, поскольку испытывал те же чувства.

Устланное туманом море заливал холодный утренний свет. Он не мог видеть отсюда берега Франции, но чувствовал, что у него за спиной высятся стены Кале, словно крепость находилась совсем рядом. Это было последнее английское владение во Франции, если не считать небольшой, поросшей кустарником области в Гаскони, которая не продержится и года. Он приплыл домой, чтобы послать отсюда корабли за его ранеными солдатами, а также выполнить весьма неприятную миссию: сообщить своему королю о победе французов. Подумав об этом, Уильям с силой потер ладонью лицо, ощутив на щеках щетину.