– Мой бог безумен.

– Я таков, каким вы хотите видеть меня.

– Я желаю трона.

– Ты вечно желаешь.

– Почему ты не даешь его мне?

– Я отвечу как бог: если я дам то, чего вы желаете, вы умрете. Ха! Я знаю – вам наплевать! О люди – вы не так просты. Вы превращаете каждый мой вздох в муку. Вы превращаете мои содрогания в свой экстаз. Очень хорошо, о смертные. Я отвечу на ваши мольбы. Обещаю. И не говорите, что я не предупреждал. Никогда.

Джаналь засмеялась, брызгая слюной. – Мы оба безумны, – шепнула она. – О да, совсем спятили. И мы выкарабкиваемся на свет…

Несмотря на спешащих слуг и неподвижно замерших у разнообразных проходов стражей, Низаль находила населенные части Резиденции еще более угнетающими, нежели оставшиеся за спиной пустые покои. Подозрительность отравила воздух, страхи крались, словно тени вокруг пятен факельного света. Название дворца приобрело оттенок иронии. Вечная Резиденция напиталась паранойей, интригами и зарождающимися изменами, как будто род людской не способен ни на что иное и осужден вечно повторять горькие свои ошибки.

Ей было ясно, что мирное время не является благом: оно подарило им лишь свободу замышлять недоброе. Прошло треть звона, но она все еще дрожала, вспоминая визит к якобы безумной экс – императрице. Увечный Бог действительно смотрит из глаз Джанали – Низаль видела его, ощутила направленное на нее нечеловечески холодное внимание. Внимание расчетливое, измеряющее ее вероятную полезность. Ей не хотелось становиться частью игр бога, особенно этого бога. Что еще тревожнее – амбиции Джанали сохранились, усилились в предвкушении могущества, побеждающего жалкое, измученное тело. Бог жестоко использует ее.

По дворцу ветерками носились слухи о новой войне, об агрессивном сговоре пограничных королевств и восточных племен. Доклады канцлера Руладу исподволь подталкивали его поднять ставки. Формальное объявление войны, выход всей массы войск на границу. Превентивное завоевание. Ведь гораздо лучше пролить кровь на их территории, нежели на почве Летера. «Болкандийский союз желает войны? Он ее получит». При таких словах глазки канцлера чуть заметно поблескивали, придавая словам особую значительность.

Рулад ерзал на троне, выражая недовольство слишком частым использованием эдурских войск, слишком большой нагрузкой на К’риснан. Почему эти болкандийцы так его невзлюбили? Что в их списке претензий? Он не делал ничего, способного разжечь тлеющие искры.

Трайбан Гнол спокойно указывал, что буквально вчера поймано четверо агентов Болкандийского Сговора, проникших в Летерас. Они переоделись торговцами тюленьей костью. Карос Инвиктад уже переслал с курьером их признания. Император желает ознакомиться?

Рулад тряс головой и молчал. Исполненные муки глаза смотрели под ноги, на плиты пола.

Грозный Император кажется потерявшимся.

Она повернула в коридор, ведущий в личные покои, и увидела стоявшего вблизи высокого Эдур. Один из немногих, постоянно живущих во дворце. Она смутно припоминала, что воин считается «обеспечивающим безопасность».

Он слегка склонил голову, приветствуя женщину. – Первая Наложница Низаль.

– Вас послал Император? – спросила она, проходя мимо него и жестом призывая следовать в свои покои. Мало кто из мужчин мог испугать ее. Она слишком хорошо знала склад мужского ума. Ей бывало неуютнее в компании женщин и выхолощенных мужчин вроде Гнола.

– Увы, – ответил воин, – мне не позволяют разговаривать с Императором.

Она помедлила, оглянулась: – Вы в опале?

– Понятия не имею.