Танал заметил, что Блюститель хмурится, осматривая неподвижно повисшие в оковах тела.

Смотритель от Тисте Эдур, Брутен Трана из племени Ден-Рафа, стоял в тени неподалеку от арестантов. Заслышав приближение Танала и Кароса, высокий мужчина повернулся.

– Рад видеть вас, Брутен Трана, – сказал Карос Инвиктад. – Как поживаете?

– Начнем, Блюститель, – ответил серокожий воин.

– Немедленно. Если пожелаете, сопровождайте меня при осмотре каждого заключенного. Некоторые случаи…

– Я не желаю приближаться к ним, – оборвал его Брутен. – Они покрыты собственными испражнениями, а ветра в здании почти нет.

Карос улыбнулся: – Понимаю, Брутен. – Затем он положил жезл на плечо, оглядел ряд заключенных. – Как скажете. Нужды подходить нет. Я начну с крайнего слева, потом…

– Без сознания или мертв?

– Кто сможет определить с такого…

Заметив, что Эдур кривит губы, Танал поклонился обоим начальникам и прошел все пятнадцать шагов до пленника. Внимательно вгляделся в ближайшего. – Этот жив.

– Тогда пробуди его! – приказал Карос. Когда он сердился, голос превращался в визг достаточно громкий, чтобы заставить слушателя заморгать. Но если Блюститель заметит такую непроизвольную реакцию!… Эту ошибку допускают только однажды.

Танал бил заключенного ногами, пока тот не стал хрипло рыдать.

– Встань, изменник, – спокойно сказал Танал. – Так требует Блюститель. Встань, или я начну ломать кости. Твое жалкое тело станет мешком!

Он увидел, что заключенный с трудом выпрямляет спину.

– Воды, пожалуйста…

– Больше ни слова. Встань, погляди в глаза своим грехам. Ты летериец? Покажи эдурскому гостю, что это значит.

Танал вернулся к Каросу и Брутену.

Блюститель уже говорил: -… известен связями с недовольными в Коллегии врачей. В этом он сознался. Хотя никаких особых преступлений предъявить не удалось, ясно, что…

– Следующий, – бросил Брутен.

Карос закрыл рот и улыбнулся, стараясь не показать зубы. – Разумеется. Следующий – поэт, писавший и распространявший призывы к революции. Он ничего не отрицает. Да, вы можете заметить его дерзость даже отсюда.

– А тот, что рядом?

– Владелец гостиницы, таверна при которой посещалась нежелательными элементами. Обычно солдатами – бунтарями. Двое из них здесь, среди задержанных. Об их мятежности нам донесла достойная шлюха…

– Достойная шлюха, Блюститель? – Эдур чуть заметно улыбался.

Карос моргнул: – Ну да, Брутен Трана.

– Потому что донесла на хозяина гостиницы.

– На хозяина, участвующего в заговоре…

– Скорее бравшего слишком много из ее заработка. Давай дальше. Прошу, описывай их преступления покороче.

– Разумеется, – отвечал Карос, нежно постукивая жезлом по мягкому плечу. Словно палка отбивает солдатский шаг на параде.

Стоявший рядом с начальником Танал бдительно следил за речью Кароса, описывавшего различные прегрешения скованных летерийцев. Восемнадцать пленников явились достойными представителями более трех сотен, сидящих в подвалах здания. Он подумал, что улов за неделю вполне достойный. Самые отъявленные предатели удостоятся Топляков. Всего их (вроде бы) триста двадцать, и треть пройдет по дну канала, сгибаясь под непосильным весом. Букмекеры уже жалуются, что теперь никто не может выдержать испытания. Разумеется, жалуются они негромко, ибо агитаторы сами пойдут на Топляки. Понадобилось утопить всего несколько человек, чтобы подавить протесты остальных.

Это одна из подробностей большого трактата о совершенных законах подчинения и контроля, усердно сочиняемого Каросом Инвиктадом.