Это одна из подробностей большого трактата о совершенных законах подчинения и контроля, усердно сочиняемого Каросом Инвиктадом. Тема, столь близкая его сердцу. Танал искренне старался понять его рассуждения. Возьмите любую группу населения, наложите на нее строгие, но понятные ограничения, призовите к сотрудничеству. Подкупите слабых, чтобы они указали сильных. Убейте сильных, и остальные ваши. Переходите к следующей группе.

Букмекеры – легкая цель, потому что мало кто их любит, в особенности среди заядлых игроков – а таких с каждым днем становится больше и больше.

Карос Инвиктад закончил свое бормотание. Брутен Трана кивнул, отвернулся и вышел из двора.

Едва он исчез с глаз, Блюститель повернулся к Таналу. – Затруднение, – сказал он. – Эти, что без сознания.

– Так точно, господин.

– Пора сменить головы на стене.

– Слушаюсь, господин.

– А сейчас, Танал Ятванар, тебе нужно пойти со мной. Недолгое дело. Затем вернешься к обычным обязанностям.

Они вернулись в здание. Семенящие шажки Блюстителя то и дело заставляли Танала замедлять свои шаги.

Войдя в контору, самый могущественный после Императора человек занял свое место за бюро, взял клетку из бронзовых иголок, точными движениями переместил дюжину – и головоломка сложилась. Карос Инвиктад улыбнулся Таналу и швырнул безделушку на стол: – Отправь письмо Сенорбо в Синюю Розу. Сообщи ему, сколько времени мне понадобилось для решения. Добавь, что я боюсь: он утерял сноровку.

– Слушаюсь, господин.

Карос Инвиктад взял какой-то свиток: – Теперь… каков мой процент в доходах гостиницы «Потрошеная Змея»?

– Кажется, Раутос указал сорок пять, господин.

– Хорошо. И все же нужна встреча с Мастером Союза Вольности. Назначь в конце недели. Мы стольких взяли, и все же монеты не хватает. Я должен понять, почему.

– Господин, вам известны подозрения Раутоса Хиванара.

– Смутно. Он обрадуется, поняв, что теперь я готов более внимательно выслушать его подозрения. Итак, придется обсудить две темы. Распиши все встречи с точностью до звона. Да, еще одно дело.

– Господин?

– Брутен Трана. Его еженедельные визиты. Я хочу знать: его заставляют? Среди Эдур это форма наказания или выражения немилости? Или ублюдков действительно интересует, чем мы заняты? Брутен никогда ничего не объясняет. Даже не спрашивает, какие наказания мы назначаем. К тому же меня злят его грубость и нетерпеливость. Будет нелишним расследовать его дела.

Брови Танала поднялись. – Расследовать дела Тисте Эдур?

– Разумеется, тайно. Они вечно изображают неколебимую преданность, но мне интересно: среди своих, так ли уж они неуязвимы к искушениям?

– Даже если так, Блюститель, являются ли Истые Патриоты той организацией…

– Патриоты, Танал Ятванар, – бросил Карос, – наделены императорской грамотой, позволяющей им управлять внутренними делами империи. Грамота не делает различий между Эдур и летерийцами. Только между верными и неверными.

– Так точно, господин!

– Ну, а теперь тебя ждут важные дела.

Танал поклонился и вышел из конторы.

Особняк занимал большую часть куска земли на северном берегу реки Летер, за четыре улицы до канала Квилласа. Наклонные стенки причала спускались в воду, позволяя пристать двум судам одновременно; волнорезы ослабляли бурное течение. «В этом году все время половодье, да такое, какие редко случались за последнее столетие…» – так размышлял Раутос Хиванар, одновременно перелистывая «Компендиум Поместья», собрание карт и записей, зафиксировавшее все восемьсот лет оседлой жизни его семьи.