— Если хочешь, — выговорил он медленно, — зови меня Твердолюбом. Так меня нарекла когда-то родня. — Подумал и добавил: — Или Твердолобом… Так меня тоже называли когда-то…

Сколько лет он даже мысленно не произносил своего имени? И не слышал его? Диво — ещё не совсем позабыл, как оно выговаривалось…

— Я, — сказал Бусый, — стану звать тебя Твердолюбом.

А про себя подумал: «Но и „Твердолоб" тебе очень даже подходит…»

Имя в устах Бусого прозвучало вполне буднично, но в груди бывшего венна что-то лопнуло и разлилось горячей волной. Было нестерпимо больно… и в то же время легко и радостно. Он возвращался на родину. К соплеменникам. К себе самому…

Просто потому, что иначе быть не могло…

КРУГ

Обнаружив заваленного камнями Хизура, Мавут не сразу поверил своим глазам.

Калека Шульгач вдвоём с сопляком одолели Хизура, его Хизура! Его гордость и надежду, его самое острое копьё, которое он не сменял бы на целое войско, обученное и снаряжённое! Другого такого нет. И очень может быть, никогда уже не найдётся. Разве Бусый, если должным образом его направлять, мог со временем стать равным Хизуру. Или Латгери… но что теперь о нём вспоминать. Этому уже не сделаться настоящим Латгером. Он — падаль, а падаль никому не нужна.

Не тратя времени даром, Мавут устремился по следу волокуши. Широкому, хорошо различимому следу… который, впрочем, вскорости оборвался.

Охотой на людей Мавут занимался всю свою жизнь. И что означала брошенная за ненадобностью окровавленная волокуша — разобрался без труда.

Вот когда его ярость едва не вышла из берегов.

Девчонка! Беглая жрица Кан! Ну не сама же она, действительно, сообразила приехать сюда. Не-ет, ей подсказали, направили, нашептали в ушко. Кто? Ясно кто. Выживший из ума дед, вообразивший себя рукой и соратником Светлых Богов…

У Мавута даже руки задрожали, до того ясно он представил себе, как скручивает костлявую старческую шею… Сухую, тощую и бессильную… Ну ничего. Всему своё время. Дойдёт черёд и до старика…

О-о, будь проклят день, когда, наблюдая за Резоустом, вышедшим на лёд забавляться кулачной потехой, он заметил выкормыша Белок и пожелал воспитать из него себе слугу, второго Хизура… Сколько усилий, и что взамен? Теперь у него ни Хизура, ни Латгери, ни Изверга-Шульгача… Откуда столько неудач, в чём он ошибся?

Следы вели дальше, но быстрого преследования не получалось. Даже Владыке было нелегко настичь в лесу двоих лесных дикарей. Которых ещё и вёл недобитый копальщик золота, до последнего прутика знавший этот искорёженный Змеем клочок земли. И девчонка, повсюду наоставлявшая оградительных и отводящих глаза заклинаний…

Конечно, всё их могущество поместилось бы у Владыки под ногтем, но время… драгоценное время…

Уже к вечеру Мавут понял, что беглецы упорно стремились на север. Не иначе, шли к Засечному кряжу, под защиту вилл. Мавут ещё не забыл, что сотворили с его храбрецами два странных симурана. ответившие мальчишке. Что же будет, если Бусый подберётся к гнездовьям на расстояние зова и выручать его примчится целый народ? Виллы называли полукровку своим сыном…

Схватка с Крылатыми отнюдь не прельщала Владыку.

И нового Змеёныша на этих тучегонителей не натравишь…

Прыгнув в седло, Мавут пронзительно гикнул и погнал коня прочь со следа — туда, где дыхание ледников прореживало лес и ласкало горные пустоши. Он знал одно место на пути к Засечному кряжу, которое беглецы навряд ли минуют. Оно посулит им защиту, но на деле станет ловушкой.

Мавут даже знал, когда именно они там остановятся.

На третью ночь…

— Обычный круг Хизура может и не удержать, — покачала головой Таемлу.