— Что сказал дядя Имон?

— Они расследуют это дело.

— Это полиция говорит всегда.

— Они будут расследовать его особенно внимательно.

— Почему я не остановил отца? Я видел, что он не в себе. Мне нужно было его увести. Я мог встать между ними.

— Было поздно это делать. Все произошло за несколько секунд.

— Да, ты прав.

Тони пересек комнату и убрал руку Криса от модели.

— Отец сделал это очень быстро. Я даже не видел самого удара. А ты?

— Я видел, как он поднялся на носки. Я должен был понять, зачем он это делал. Но он был так чертовски быстр!

— Я просил его научить меня боксировать, — печально сказал Тони. — Он всегда говорил, что я слишком легкий. «Вот когда станешь старше...» Говорил, что боится причинить мне вред. С тобой же ничего не случилось, когда он обучал тебя, а ведь ты был моложе.

— У меня был солидный вес, — сказал Крис. — Он знал, что, если он мне вмажет, я могу ответить.

— Теперь я уже не научусь боксировать так, как он.

— А что мы будем делать с Рендиди?

— Что ты имеешь в виду?

— Он убил отца.

— Я говорил тебе, дядя Имон...

— Но дети должны мстить за своих отцов?

— Мстить? — Тони взглянул на него так, как будто Крис был сумасшедшим. — Те дети, которые на Сицилии до сих пор укрываются овечьей шкурой, когда спят, но не американцы.

Тони убрал руку с руки брата, и тот внезапно почувствовал себя так одиноко, что захотелось кричать.

— Я должен был его остановить.

— Ты не смог бы.

— Если бы я прибежал секундой раньше, я бы оттащил его от машины.

— Ты был там раньше меня...

Крис вздрогнул. Он вспомнил ощущение от руки отца, сжимавшей его руку, когда жизнь покидала тело Майкла Таглиона.

— Я собираюсь ложиться спать, — сказал Тони.

— Подожди еще немного.

— Не могу. У меня подкашиваются ноги.

Крис смотрел, как брат взбирается вверх по лестнице. Тони был невысоким, плотно сбитым, энергичным и напоминал электромотор, который только что сошел с конвейера и, смазанный, приступил к работе. Крис рассмеялся. Тони обернулся:

— Ты что?

— Последнее, что сказал мне отец — заботиться о тебе.

— Я могу позаботиться о себе сам.

— Не ребячься.

— Эй, братишка, он сказал мне то же самое относительно тебя. Спокойной ночи.

— Когда ты собираешься вернуться в школу?

— Я бросаю работу завтра.

— Что? Я думал, у тебя впереди два месяца.

— Без тебя здесь был конгрессмен Костанцо.

— Да? Это очень любезно с его стороны.

— Он сказал, что ему жаль, что не сможет присутствовать на погребении, поинтересовался тобой и нашими делами. Я спросил его, не может ли он устроить меня на работу.

— Что ты наделал?! Послушай, ты нужен мне, по крайней мере, на это лето.

— Он мне поможет со студенческой стажировкой в министерстве юстиции. Завтра я уже еду на собеседование.

— Завтра суббота.

— Они не прерываются на выходные. Мне жаль, что придется тебя так быстро покинуть, Крис. Но это для меня большая удача. Если я туда попаду, у меня будут хорошие связи.

— Но ты собираешься стать адвокатом отца! А не федеральных служб.

— Это была идея отца, а не моя. Спокойной ночи.

— Иисус! Тони, мы всегда думали.