— Какие?

— Они поговаривают о забастовке.

Крис взял карандаш и медленно обвел дату на календаре. Прошло четыре с половиной месяца с того времени, как отец был убит. Он ждал этого, удивляясь, что они не торопятся. Теперь нужно было как-то действовать.

Когда строящееся здание обрело шестнадцатый этаж, он начал бетонные работы для усиления стального каркаса. Без этого железные конструкции по мере подъема вверх начали бы качаться и разваливаться. Цемент производила сама компания, но Крис не смог бы ничего поделать, если бы мафия подбила водителей на забастовку.

Со времени драки у ресторана «Албателли» он был на удивление рассудителен и холоден. Крис вырвал свою безрассудную ярость, как больной зуб, и изобрел несколько способов, которые предохраняли его от подобных вспышек.

— Почему бы вам не составить список требований ваших рабочих? — спокойно сказал Крис. — Мы посмотрим, что они из себя представляют. (Это была ложь.) Я поговорю со своими людьми. (А это была угроза. Угрозы никогда не помешают. Да и стоят недорого.) А потом поговорю с вами лично. (Вторая угроза, и тоже бесплатно.)

А потом, повернувшись к переговорному устройству, Крис произнес еще одну угрозу, самую серьезную:

— Сильвия, позови Рили. Узнай, какие грузовики ходят в Лонг-Айленд.

В Лонг-Айленд грузовики ездили за тросами. В случае забастовки водителей, перевозящих цемент, можно будет закрепить конструкцию тросами и продолжать возведение стального каркаса, пока забастовка не кончится. Конечно, он не хотел этого — такая мера могла быть только временной: стоит трос немало, придется платить и рабочим, но собеседнику следовало напомнить, что все здесь — в его власти. Крис сказал:

— После составления списка требований приходите снова, — и когда тот ушел, откинулся в кресле без сил, чувствуя себя разбитым.

За все надо платить. Теперь он знал, почему отец потерял самообладание в разговоре с Рендиди — он просто был не способен выносить вымогательства. Отдавать свои деньги, заработанные таким потом, было невыносимо. Вечером, провожая Тони в аэропорт, он сказал:

— Если бы Рендиди пришел сам, я мог бы убить его.

— Скажи ему, чтобы он трахал самого себя.

— Это может сойти с рук в Гарварде. Здесь я должен помнить, что мне приходится иметь дело с этими ублюдками.

— Эту же ошибку делал отец.

— Я многому научился на ошибках отца. Главное — надо держать себя в руках.

— И сделать эту систему вечной, — холодно сказал Тони.

— Ты взлетел очень высоко над всеми нами. А мне приходится быть внизу и продолжать дело.

— Значит, ты смотришь на вещи иначе, чем все мы.

— Кто это — мы?

— Целый город. Страна. Демократия — неустойчивая вещь, а ты подрываешь ее своими выплатами мафии.

— Я говорю о деле.

— О деле? Посмотри на воду.

Они ехали вдоль залива, вклинивающегося в Нью-Йорк с Атлантики. Несколько ржавых сухогрузов стояли на якоре. Если не считать одинокого буксира, бороздящего водную гладь, залив был пуст.

— Ну и что?

— Где сейчас корабли?

— Какие корабли?

— Когда мы были детьми, отец водил нас на пристань смотреть корабли. Ими была полна вся гавань, помнишь? А сейчас все пусто. Мафия при помощи профсоюзов влезла в этот бизнес, и лучшая бухта в мире сейчас пуста. Ты хочешь видеть то же самое у себя на стройке?

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Если ты не понимаешь, что надо просто быть честным, посмотри на это с точки зрения выгоды.