Во второй раз увидела она в глазах возлюбленной слёзы. Мерцали они в лунном свете, падая с ресниц женщины-кошки, и Лебедяна, встрепенувшись всем сердцем, хотела утереть их, но Искра отвела её руку.

– Как прикажешь, ладушка, – вымолвила она глухо. – Велишь уйти и не видеть тебя более – уйду. Но останусь верной тебе, жену в дом не приведу. Буду коротать остаток своего века одна. Никто мне, кроме тебя, не нужен.

С этими словами она ушла в свою опочивальню, а Лебедяна, не чуя под собой ног, побрела к пруду. Сев у воды, она роняла беззвучные слёзы, а в груди остывало пустое пепелище.

Мраморно-неподвижным было её лицо, когда она объявила князю, что более не хочет украшений от Искры. Тот удивился, но договор расторг. А вскоре Лебедяна почувствовала, что понесла дитя под сердцем. Вот только чьё – мужа или Искры?

В положенный срок родилась девочка – золотоволосая, но с глубокими карими глазами. Знала Лебедяна, чьи это очи... Князь же недоумевал:

– Что это у дитятка глаза тёмные? У нас же с тобою светлые!

– Вспомни бабку свою, Добраву, – сказала Лебедяна. – Она ведь темноглаза была, я слышала. Вот в неё дочка и уродилась.

Искрен сперва как будто поверил, но то ли потом его всё же одолели сомнения, то ли чувствовал он что-то – как бы то ни было, к младшей дочурке он относился прохладно. Через какое-то время хворь его разыгралась опять, и Лебедяне снова пришлось лечить его, отдавая свои силы, красу и молодость. Безутешно плакало её сердце, тосковавшее по Искре, но их встрече всё же суждено было состояться благодаря родительнице Лесияре – о том уж был наш сказ. Под видом целительницы Искра попала во дворец и влила в Лебедяну свет Лалады. Растаял в очах женщины-кошки ледок печали, когда она увидела дочку – Злату, названную так в честь бабушки Златоцветы.

После окончания войны с навиями Лебедяна стала женой Искры, и поселились они со Златой в горном домике, а Искрен нашёл себе новую супругу.

И вот в жаркий летний полдень Лебедяна спешила с корзинкой снеди к мастерской своей супруги-кошки, чтобы накормить ту обедом и сообщить радостную весть. Выйдя на порог и подставив лицо солнечным зайчикам, Искра с хрустом потянулась и встряхнулась, а завидев жену, сверкнула белозубой, клыкастой улыбкой. Подойдя и взяв у Лебедяны корзинку, она крепко прильнула к её губам.

– Сияешь, красавица... Отчего довольная такая?

– Пополнение в нашем семействе, радость моя. – Лебедяна прижалась к груди женщины-кошки, обнимаемая её сильной рукой. – Дитятко у нас будет.

Радостно шумели сосны, сверкали на солнце горные вершины, встречая зарождение новой жизни. Вдруг боль пронзила сердце Лебедяны, и она, тихо ахнув, прижала руку к груди.

– Что? Что с тобой, ладушка? – встревожилась Искра.

– Да что-то... в груди кольнуло, – пробормотала та. – Ничего, ничего... Пройдёт. Это я Искрена исцеляла – пропустила хворь через сердце, вот там рубец и остался. Но это не страшно, матушка Лесияра меня спасла и вылечила тогда.

– Пойдём-ка домой, родная, – сказала Искра, подхватывая жену на руки. – Беречься тебе надо, лебёдушка моя. На огороде не трудись сегодня, я приду вечером – сами со Златкой всё сделаем.

– Усталая ведь придёшь, – вздохнула Лебедяна, обвивая руками её плечи.

– Ничего, лада. – Искра шагнула в проход, и они очутились дома. – Главное – дитятко береги и себя.

Она уложила Лебедяну в постель и велела по дому не хлопотать, отдыхать.