Холодный ветер шевелил листву и тихо постанывал в соснах. Подошел Том с охапкой дров для. костра.

— Темнеет, — сказал он. — Па, а медведи приходят на огонь?

— Не думаю, сынок. Животные боятся огня и запаха человека.

Сюзанна взглянула на сына.

— Ты что-нибудь услышал, Том?

Мальчик пожал плечами.

— В лесу всегда слышишь какие-нибудь звуки. Мистер Воллиен говорит, что надо прислушиваться к естественным звукам, и тогда уши начнут улавливать только посторонние. Но я еще не очень-то умею различать их.

Весело плясало пламя костра. Сюзанна посмотрела на мужа. Дункан равномерно дышал, глаза были прикрыты, но он не спал. Должно быть, его мучила боль, но он не показывал виду. Внезапно она почувствовала гордость за него, но одновременно ее охватил страх. Что будет, когда Воллиен снова уедет и они останутся в лесу одни с раненым Дунканом. Пройдет много дней, может, несколько недель, прежде чем муж сможет ездить верхом или даже ходить.

— Том, возьми папино ружье, а я возьму дробовик.

— Интересно, забрали бандиты наш порох и патроны? Как они нам понадобятся, ма! Я думал, что отлучусь не больше чем не пару часов.

— Сколько ты взял с собой?

— Не больше восьми или десяти зарядов. И не думаю, что у папы есть еще, кроме тех, что в револьвере.

Отойдя немного от стоянки, когда до него перестал доноситься треск костра, он остановился, улавливая малейшие шорохи ночи. Ветки стучали одна о другую, шуршали листья, птица, белка или, может быть, кролики закопошились в своем гнезде. Решив, что все спокойно, он двинулся вперед кошачьей поступью.

Редкие облака скрывали звезды, поднялся ветер. Он потянул носом, не пахнет ли дымком их костра. Запаха не было.

Это не значило, что нет оснований для беспокойства. Банда Шеббитта могла затаиться поблизости. Оглянувшись в ту сторону, где был их лагерь, Воллиен ничего не увидел. Лагерь был хорошо укрыт, подступы к нему были сильно затруднены завалами деревьев. Деревья из новой поросли достигали уже сорока — пятидесяти футов в высоту, а поваленные стволы образовали настоящий лабиринт. Даже днем всаднику не одолеть этот барьер, да и пешему быстро не пройти.

Сморщив лоб от напряжения, Кон всматривался в продолговатую луговину, еле заметно серевшую внизу. По ней что-то двигалось.

Может быть, медведь…

Воллиен стоял неподвижно и ждал. Хорошо бы Маккаскелам вернуться в хижину. Хорошее местечко… Вода под боком, выпасы отличные. В прудах жили бобры, а где бобры, там и рыба и прочая живность. Лоси любят осиновые рощи, а вокруг хижины было полно осин.

Внизу все замерло, никакого движения больше не было. Ветер дул в сторону луговины, и если там был медведь или лось, они учуяли его запах.

Зачем он здесь, снова встал перед ним вопрос. Что ему нужно от этих восточных переселенцев? Они ему не родня. Он никогда не видел их до того утра, как пришел выпить у них кофе… Хороший кофе, ничего не скажешь.

Воллиен отвел взгляд от луговины, следя за ней боковым зрением. Иногда он так лучше замечал движение.

Внизу что-то было. В полусотне ярдов от него, нет, подальше. Его уши не улавливали звуков, но кто бы это ни был, он к нему приближался.

В одежде нейтрального цвета Кон был невидим на фоне деревьев. Он продолжал выжидать. Пальцы сжимали нож Бови. Для ночной схватки — самое подходящее оружие. Выстрел даст сигнал всей банде, и они навалятся на него скопом. Конечно, это мог быть и зверь, только в это ему теперь верилось с трудом.

Воллиен стоял неподвижно, готовый ко всему. Кто бы это ни был, он двигался очень тихо. Может быть, Гурон? Кон пригнулся, пытаясь уловить слабейший шорох травы. Он помнил рассказы отца об ирокезах, смертельных врагах белых людей, о том, как истребляли ирокезов в сражениях, происходивших после прибытия французов.