К концу рассказа я уже буквально мечтаю увидеть эпическую битву Аида с монстром. Нет, я допускаю, что у старосты богатое воображение, но ведь даже если снизить его процентов на девяносто – все равно монстр должен производить неизгладимое впечатление.

– И где живет сие чудо природы? – спрашиваю, прочищая ухо мизинцем. Староста разошелся не на шутку: бегает по комнате, орет, брызгает слюной, прыгает, рисует угольком на печке и все описывает и описывает приметы монстра.

– Кто?! – не понимает он.

Отдышавшись, рискую сесть.

Жена старосты выскакивает из-за занавески и вручает ему кувшин домашней бормотухи, который тут же ополовинивается.

– Зверь лютый, нелюдь поганая, – поясняю я.

– А-а. Так в болоте и живет.

Класс.

– А точнее? Как Аид ее отыщет?

– Кто?

Он туповат?

– Эльф.

– А, дык, чего ж ее искать-то? Пущай эльф выйдет, по пояс разденется и нырнет. Она у нас уже дня два как некормленая – сама и приплывет.

Уверен, Аид будет от этого просто в восторге.

– Других способов познакомиться с нечистью нет?

Хоть бы не было, хоть бы не было.

– Нет, – отвечает важно мужик. – Можно, конечно, кого-то другого в болото кинуть. Но больно жалко.

– Это да, – киваю, шевелю ушами и задумчиво гляжу на потолок.

– А мне вот что интересно…

Кошусь на мнущегося старосту. Чего там еще?

– Вот такие волосы… они у тебя с рождения вверх растут?

– Да. Еще в утробе матери я колол своим ирокезом ее пузо.

– О-о. Это надо же, как она… жизнь-то уродует.

Хмуро на него смотрю, раздумывая, не обидеться ли всерьез.

– Да ты не переживай! Ежели налысо побриться, то и волосы нормальными покажутся, да и цвет ужо не такой срамной будет.

– Мне цвет нравится, – говорю тихо и мысленно протыкаю мужика копьем, как Творец кикимору.

– Да ладно. Видно же, что поганый. Даже кикиморы, уж на что дуры, и те такого не удумали бы.

Все. Я встаю и выхожу.

Ненавижу пацифизм.

В наш домик я вваливаюсь уже тяжело нагруженным снедью: в одной из изб кое-что спел, мне и отсыпали от щедрот. Жаль, денег не дали. Ну да ладно.

– Что это? – спрашивает умирающий голос с лавки.

– Еда! – с грохотом ставлю сумку на стол, из нее вываливаются фрукты и улетают под стол.

Светлый принюхивается и садится.

– Небось такая же, как вчера? Мясо пережарено, овощи незрелые, лук… ладно, давай.

Я тоже сажусь и начинаю есть, довольно похрустывая корочкой еще теплого домашнего хлеба и запивая его молоком.

– Фтор. – Аид говорит тихо и вкрадчиво, что меня напрягает. Я ожидал либо истерики, либо спокойного: «Спасибо». После чего светлый должен был подойти, сесть и приняться за еду.

– Что?

– Я не могу встать. Что-то с ногами.

Подозрительно его изучаю. Врет ведь. Хотя… лицо уж чересчур серьезное.

– Видимо, сил на выздоровление ушло слишком много. Кинь что-нибудь, пожалуйста.

Вздыхаю, встаю, набираю снеди и сгружаю все это ему на постель.

– Фпафибо. – Довольно мне улыбается.

– Пожалуйста.

– А молока?

С сожалением смотрю на кувшин. Ладно. Ему завтра предстоит героически погибнуть в болоте, можно и уважить, исполнить последнюю просьбу.

Кувшин принимают с благодарным кивком.

Вечер, ночь.