– Милая, ты должна взять себя в руки. Соседи не знают, что их автоматические предохранители перегорают, когда ты расстроена, и я не хочу, чтобы наш дом был единственным на улице с электричеством.

– Меня больше не волнуют соседи! – закричала я, не обращая внимания на предупреждения мамы. Я знала, что она права настолько, насколько я знала, почему ее голос раздавался с другого конца комнаты, а не справа от меня. Но я не хотела успокаиваться. – Мне семнадцать лет – я должна быть неразумной! Я хочу быть нормальным подростком с гормонами! Я хочу быть в состоянии любить ИЛИ НЕНАВИДЕТЬ, кого захочу, так сильно, как захочу!

Когда я закричала, весь дом задрожал вокруг меня, заставляя мою мать и меня замереть. Она выключила питание в доме в ту минуту, когда услышала, как хлопнула дверь, – полезный трюк, который мы отработали в последний год, – поэтому я не знаю, как я вызвала такой эффект.

Сила внутри меня была сильнее, чем когда либо до этого. Это было так страшно, что моя ярость улетучилась за мгновение.

– Я должна уйти на некоторое время, пока это небезопасно. Я вернусь к обеду, – моя мама просто кивнула, кровь отхлынула от ее лица, и я ушла прежде, чем она попросила меня быть осторожной.

Где был дзен сад Райна, когда он так нужен? Я была на вершине горы Рашмор, одном из самых красивых мест Америки, и все же не чувствовала и десятой части того спокойствия, которое я бы чувствовала на заднем дворе Райана.

– Потому что это не те цветы, которые заставляли бы чувствовать себя лучше, идиотка! – вздохнула я, признавая поражение. – Но я ничего не могу с этим поделать!

Разговор вслух, казалось, помогает.

– Я люблю каждую вещь в нем. Даже вещи, которые ненавижу. Его уверенность. Его настойчивость. Эта глупая ухмылка, которая на его лице двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, – я чувствовала, как мои губы растягиваются в улыбке, когда я говорила. – Я люблю его глупые, остроумные комментарии, даже если у него они лучше, чем у меня. Я люблю его смешной, беспечный настрой, даже если он всегда заставляет меня хотеть кричать.

Я закрыла глаза и видела Райана так ясно, что практически могла ощущать его присутствие. Моя улыбка исчезла, и я не могла решиться сказать последнюю вещь вслух, но я не могла не думать об этом. Я любила, когда он обнимал меня, даже если и предупреждала его, что это крайне опасно.

Я попыталась избавиться от воспоминаний, но все же одно всплыло на поверхность. Он обнимал меня после того, как узнал правду. Я напугала его, и это справедливо. Но он не пытался с криками убежать. Не так, как это было со мной.

После того, как я пришла к выводу, что просто не было никакого способа покончить с Райаном, я решила, что, если он мог рисковать получить удар электрическим током, чтобы попытаться заставить меня чувствовать себя лучше, он заслуживает небольшой храбрости с моей стороны. Если он хотел отношений, то он их получит. Время дать Райану Миллеру шанс.

Нет, не совсем. Я все еще не могла целовать его. В конце концов, я не могла превратить своего единственного друга в груду пепла. Но я была уверена, что, если смогу объяснить необходимость строго платонических отношений, он поймет. Будем надеяться, он будет доволен этим компромиссом.

Будучи в состоянии отпустить свой страх и признать, что можно быть друзьями – просто друзьями – с Райаном, стресс ушел, как я и молилась. Я чувствовала себя настолько лучше, что практически не заметила дорогу домой, а потом зашла через дверь с огромной улыбкой на лице.

Мама ахнула, когда я появилась позади нее на кухне и обняла ее так крепко, как только могла, не сломав ее пополам.

– Чувствуешь себя лучше? – спросила она, ее глаза искрились счастливым облегчением.

– Намного лучше!

– Я рада.