Имеется в Японии и корейский университет, также контролируемый Чхонрёном (то есть, по сути, Пхеньяном). В университете сейчас около 1500 студентов, преподавание идёт на корейском языке, а такие волнующие предметы как «История партии», «Революционная история Великого Вождя» и «Философия чучхе» занимают в его программе немалое место. Впрочем, японские власти официально не признают дипломов Корейского университета, так что возможности трудоустройства у его выпускников не очень велики: в японское учреждение на работу их с этим дипломом всё равно не возьмут. Большинство выпускников становится учителями корейских школ или работает в принадлежащих Чхонрёну организациях.

Противостоит пхеньянской пропаганде другая ассоциация – основанный ещё в 1946 г. Миндан, который объединяет тех корейцев, что выбрали южнокорейское гражданство. Соперничество этих двух ассоциаций, за каждой из которых, понятное дело, стоят не только правительства и организации, но и «органы» враждующих корейских государств, тянется уже более полувека. Порою борьба носит весьма жёсткий и даже кровавый характер, и тогда на японской земле разворачиваются сюжеты, вполне достойные пера Юлиана Семёнова.

Помимо сбора разведывательной информации северокорейские спецслужбы активно занимаются выкачиванием из Японии денег. Для этого используются самые разнообразные полузаконные и незаконные способы. В частности, особую роль в выкачивании денег из Японии играют упомянутые уже салоны пачинко. Чхонрён, как выразились бы в пост перестроечной России, активно «крышует» этот бизнес, в котором задействовано большое количество неподотчётной наличности. В качестве платы за «помощь» и «защиту» владельцы салонов делают «взносы» в фонд организации, которая потом переправляет эти деньги в Пхеньян. По примерным оценкам, в восьмидесятые годы по каналам Чхонрёна в Северную Корею поступало 500–800 миллионов долларов в год. Сейчас поток пожертвований сократился во много раз. Впрочем, японские власти на все эти тайные переводы обычно смотрят сквозь пальцы. Для КНДР 500 или даже 100 миллионов долларов – огромная сумма, но для японской экономики это – капля в море.

Несмотря на заметное улучшение ситуации в последние годы, пожалуй, ни в одной стране мира этнические корейцы не подвергаются столь серьёзной и систематической дискриминации как в, казалось бы, культурно и лингистичеси близкой Японии. Однако ни это обстоятельство, ни наличие исключительно развитой системы образования на корейском языке не смогло остановить ассимиляцию, которая с особой силой идёт после 1980 г. Связано это с рядом причин. Во первых, дискриминация корейцев с течением времени ослабевает. Показательно, что былое подозрительное отношение к смешанным бракам сейчас ослабело, и более половины всех браков в корейской общине заключается с японцами или японками. Сейчас у молодого корейца уже есть реальные шансы преуспеть в японском обществе (хотя, конечно, таких шансов у него по прежнему меньше, чем у его японского сверстника). Однако в Японии, как и в Южной Корее, успех неотделим от образования. Чтобы стать кем то, надо пройти тяжёлый экзаменационный марафон, и излишне говорить, что делать это приходится на японском языке. Именно владение этим языком и, шире, всей японской культурой и становится ключом к успеху. Корейский же язык и корейская традиция превращаются скорее в груз, в препятствие, ведь никаких прямых выгод владение корейским не даёт, а на изучение его надо тратить немало времени и сил.