В результате политика по отношению к переселенцам была весьма непоследовательной. Очень многое зависело от личных взглядов генерал губернатора. Противником корейцев был Н.А.Корф, бывший генерал губернатором Приморья в 1880 е годы. С другой стороны, генерал губернаторы С.М.Духовский (занимал это дуолджность в 1893–1898) и Н.И.Гродеков (1898–1902) поощряли корейскую иммиграцию и бесплатно давали корейским крестьянам большие земельные наделы. Сменивший их в 1905 г. П.Ф.Унтербергер был противником корейцев и вернулся к дискриминационной политике Корфа (как то так получалось, что корейцев не любили генерал губернаторы из российских немцев). Пытались препятствовать переселению в Россию и корейские власти, которые были недовольны тем, что за кордон уходили потенциальные налогоплательщики. Время от времени российские и корейские чиновники даже пытались совместно бороться с корейской иммиграцией в Россию.

Однако корейская община на Дальнем Востоке быстро росла. Притяжение России с её земельным изобилием и относительно честной администрацией было слишком сильным, а закрыть границу наглухо при тогдашней технике было практически невозможно (никто, впрочем, и не пытался). К рубежному 1917 г. в России проживало уже более 90 тысяч корейцев, причём в Приморском крае они составляли почти треть всего населения. Главным центром расселения иммигрантов стал Посьетский район, находящийся близ Владивостока, на самой границе с Кореей. Корейские переселенцы составили там до 90% всего населения. К началу XX века на Дальнем Востоке действовали многочисленные корейские школы, выходили газеты, работали издательства. Вдобавок, Россия стала и центром политической эмиграции. После 1905 г., когда японские колонизаторы фактически взяли Корею под свой контроль, на территорию России стали уходить противники японцев. Укрывались на русской территории и разбитые японцами партизанские отряды. Уходили в Россию даже целые подразделения корейской регулярной армии, которые отказались подчиниться отданному японцами приказу о разоружении корейских национальных вооружённых сил и до последнего сопротивлялись японским войскам.

В новых условиях Россия стала не только главным центром сопротивления колонизаторам, но и важным центром корейской культуры. После 1910 г. в самой Корее колониальные власти практически запретили книгоиздание и образование на корейском языке, а в других странах тогда корейских общин практически не существовало (переселение в Китай только начиналось, а в Японии и США корейцев тогда не было вообще). Российский Дальний Восток был одним из немногих мест, где корейцы могли относительно свободно издавать литературу на родном языке, вести просветительскую деятельность, и даже заниматься политикой. Впрочем, с политикой следовало проявлять осторожность, так как российские власти после 1907 г. взяли курс на установление дружественных отношений с Японией, и пресекали слишком энергичную антияпонскую деятельность на своей территории. Эти относительные свободы привлекли в Россию многих руководителей антияпонского сопротивления. Однако большинство среди иммигрантов по прежнему составляли крестьяне нищих провинций северо восточной Кореи, которых гнали в Россию не столько японские репрессии, сколько обыкновенная нужда.

Переселенцы говорили в основном на северо восточном (хамгëнском) диалекте, который сильно отличается от литературного сеульского языка – примерно так же, как русский от украинского. Поэтому весьма распространённое среди корейцев СНГ убеждение, что их язык, дескать, был «испорчен» от долгой жизни в России, не имеет под собой никаких оснований. Корейцы СНГ не «испортили» язык, а, наоборот, сохранили говор своих предков, которые отродясь по сеульски не изъяснялись. Исключением являются корейцы Сахалина, потомки выходцев из южных провинций Кореи, но они оказались на территории СССР много позже – только в 1945 г.