Я взял кошачий транспорт и пригляделся. Действительно, обшили. Синей тканью. На двух сторонах вышили нашего геральдического ежа, еще на двух — мышь. Обычную серую мышь. И над нею — княжеский венец.

— Ну он же личный царский союзник, как я понимаю, — прокомментировал Асир мой невысказанный вопрос. — Потому и ежи тоже.

Ну да. Шехаме, помнится, тоже пришлось ижака к своим волкам присобачивать. А вышивать наследник действительно умеет!

— А это что, знамя?, — старший царевич кивнул на импровизированную обертку подарка.

— Личный штандарт мирельского царя Атуни, — я расправил стяг так, чтобы он превратился в некое подобие скатерти. — Валялся у нас тут, в закромах родины, пыль собирал…

— Может обновить и в парадном зале повесить, среди прочих трофеев?, — старший отпрыск Валиссы попробовал ткань на ощупь и поморщился. — Не-е-е, легче перешить заново. Ветхий очень.

— Знаешь, Асир, — я засунул кота в коробку, — пришла мне тут в голову одна идея…

* * *

Эпичненько так. Пафосно. Но вкус у невестушки определенно есть — убранство большого пиршественного зала Ежиного гнезда (каждый раз при упоминании названия моего дворца вспоминаю фразу Камиля Ларина из фильма "День радио": "Но это же североамериканский кролик!"), вычурное и тяжеловесное, ей удалось как-то смягчить и оживить.

Сидит вон… Блистает. Раз в жизни доверили бабе поруководить не номинально, на женской половине, где ее приказы пусть и выполняют, но с оглядкой на министров и царя, а на самом деле, с полным и не подотчетным никому правом принятия решений — она и расстаралась. Выложилась по полной программе, — вон, усталая почти настолько же, насколько довольная, — загоняла половину дворца своими хотелками… Но ничего так получилось. Приятственно. Наслаждается триумфом теперь. Блистает… Примас, морда елейная, на нее косится, но "полет гадюки" благоразумно не комментирует, да и вообще непонятно, что у него на уме. Про скоромное на столе тоже ничего не сказал — не иначе интердикт какой замышляет.

Владетельные… Ну эти тоже блистают. Часть откровенно рада, что все закончилось и пойдет теперь своим чередом, без войнушек и потрясений, часть просто пожрать и повыпендриваться пришла — пофиг им, кто там на троне, пока к ним в карман не лезет (и ведь не лезет, что самое обидное — на коронационный пир царю, безобразие-то какое, подарков не положено), а часть, та что я с "кондициями" опрокинул, глядят волками. Ну еще бы, такой облом. Хотели пожить самовластно, державой повертеть, а тут приперся мерзкий старый дед и все опошлил. Низабудимнипрастим!

На "предавших" их подельников тоже неласково поглядывают, кочерыжки. Ничего, сила нынче за мной — сейчас их можно всерьез не опасаться. Не было у них резервного плана, а если и был, то только у Тоная Старого. А он от борьбы отстранился… пока.

Отравить его что ли, чтоб спокойней мне спалось?

Министры и высшие чиновники… Ну, этих можно сфотографировать и на обложку книги Перумова "Земля без радости" помещать — будет самое то. Царь новый, главнюк новый, усидеть на своих местах хочется, а как да под кого прогибаться еще неизвестно… А и Хефрен с ними со всеми — пущай Зулик с этой лаврушкой пока расплевывается.

Ну и послы, конечно — как представителей августейших коллег за свой стол не позвать? Сидят вон, четверо сычей, жрут в три горла каждый… Мирельский, инитарский, парсудский (а по факту — бантальский), да скарпийский — больше постпредов у нас никто не держит, одноразовыми посланниками обходятся.

Заочно-то я с каждым из них знаком — зря что ли с Зуликом семнадцать дней бок о бок ехали? Ему, как заму Кагена по дипчасти много чего было рассказать — только успевай уши подставлять.