Да уж, комплексное мышление в средние века (или в античные — поди пойми, какой у нас тут на Мангала общественный строй) развито, насколько я слышал, было слабо.

— С развитием склероза как-то само собой забывается все плохое. — усмехнулся я. — Постепенно теряя зубы, понимаешь, что главное в жизни не еда. Когда смотришь на старух, от которых когда-то был без ума, сознаешь, что не стоит зацикливаться на женщинах. Боль в суставах приводит к пониманию, что нет в жизни причин бегать и суетиться. А прогрессирующая потеря слуха все чаще заставляет многозначительно помалкивать… Вот так с возрастом и приходит то, что окружающие называют мудростью. Иди, собирайся, нам в одеон пора.

Для торжественного выхода в люди не подходил не только малый выезд — этим фактом меня "осчастливили" заранее, — но и даже самая хорошая сутана. Царь должен внушать! А то что эта вся красота весит как чугунный мост… Ну кого, кроме пожилого монарха, это волнует-то?

Все это великолепие я на себя сам, разумеется, напялить бы не смог — пришлось воспользоваться помощью слуг, за действиями которых внимательно следил Караим из Золотых Колпаков. И за мной, надо полагать, чтобы я не вырвался, и не сбежал.

— Князь, а я у тебя в таком виде не сопрею насмерть?, — стоять и ждать, когда на мне все подтянут, подвяжут и застегнут было невыносимо скучно. — На улице-то лето.

— Ни в коем случае, ваше величество. — отозвался тот, накидывая мне на плечи плащ и застегивая его мудреной фибулой. — Портной все предусмотрел. Для свободного хода воздуха под одежды имеются, извольте заметить, небольшие декоративные разрезы, со вставками тонкой ткани. Кстати, при непогоде их можно застегнуть вот на эти штучки. Называются "пуговицы", как раз сейчас входят в моду.

Мнда, а говорят, что в однобортном сейчас уже никто не воюет…

— Ты ему еще карманы предложи сделать, а то на поясе всякую мелочевку таскать неудобно. — посоветовал я.

— Карманы, государь?, — удивился церемониймейстер. — Мне неизвестно, что это такое.

Пришлось объяснять — как раз время убил, пока на мое измученное тело напяливали, одевали и навешивали.

— Какая… оригинальная, но вместе с тем замечательная идея!, — восхитился Караим. — Это вы сами придумали, ваше величество?

— Нет, один святой подвижник, еще в древности. Ты у Тумила его имя спроси, он точно помнит. Мы закончили?

— Да, повелитель. — князь поправил складки плаща. — Изволите выступать?

— Нет, в таком виде спать лягу! Конечно изволю, пока ты еще что-то из тряпок на меня не намотал.

Выезжали торжественно, долго, со всеми возможными церемониями — не член с горы на представление поглядеть собрался, вся царская семья полным составом, да при них еще куча владетельных и высших чиновников государства.

Не знаю как выезды устраивал покойный братец Лисапета, но выстроиться в кавалькаду во дворе Ежиного Гнезда возможным не представлялось, так что выдвигались все с помощью специально обученных регулировщиков движения, указывавших кому и в каком порядке трогаться — я чуть не обалдел, когда это увидел, — полосатыми жезлами.

Впрочем, формирование торжественной процессии "на ходу" имело и свои преимущества: приглашенные участники могли покрасоваться статью рысаков, да богатством упряжи и одежд, Валисса — спокойно пообщаться со своими сыновьями, у которых учеба отнимала почти все время, да и мне нашлось с кем и о чем побалакать.

Взгромоздившись, с помощью Тумила, на Репку и оглядев все происходящее, я с некоторой озабоченностью припомнил, что утром в вознесение, то есть уже завтра, августейшему семейству необходимо быть на торжественной службе в Пантеоне — центральном храме Аарты, — и, прямо скажем, опечалился, представив, в какую несусветную рань придется вставать, если все пойдет таким же Макаром.