Я сказал это, чтобы утешить его: ведь почти не сомневался, что корабли не придут сюда, пока я сам их не пришлю. Но боги никогда не спят, и Синевласый Посейдон воистину услышал меня.

Прошло несколько ночей, и вот однажды Ариадна говорит мне:

- Завтра день моих предсказаний.

- Тогда тебе надо выспаться, - говорю.

Она слишком нежна была, чтобы без вреда для себя выносить божественное безумие - так я думал. Я притянул ее на подушку, закрыл ей глаза поцелуями… А она продолжала:

- Эллинов приходит немного, им я ничего особенного говорить не стану. Но критянам скажу, что к ним грядет новый Царь Лета, чтобы жениться на Богине и благословить землю нашу. Гиацинт, расцветший в поле кровавом. Они это запомнят.

Я изумился.

- Откуда ты знаешь, что будет говорить через тебя Владычица, пока ты не выпила чашу или не дышала дымом? - так я спросил.

- О! - говорит, - я этой гадости почти не принимаю. От нее голова сначала кружится, а потом болит так - прямо раскалывается!… И всякую чепуху начинаешь молоть…

Я был потрясен, но ничего не сказал ей. Если правда, что боги перестали говорить с ними, - странно было, что она так спокойно об этом говорит, небрежно. Тут бы плакать надо, а она!… Но критяне все играют с этим как дети, так что я лишь поцеловал ее снова.

- Я сделаю так, что они это хорошо запомнят. Лицо набелю, а под веками наложу красную полосу и устрою целое облако дыма, - им все равно, что это за дым, - закачу глаза, метаться буду, биться… А когда скажу - упаду без сознания.

Я долго искал слова. Потом сказал:

- Это женское таинство… Но мать говорила мне однажды, что если уж она пришла в Яму Змея - что бы у нее ни спросили там, - бывают такие вопросы, что любой дурак на них может ответить и беспокоить богов из-за них вовсе не стоит, - все равно она всегда отвечает не сразу, а прислушивается, не запрещает ли Богиня этот ответ.

- Я тоже всегда отвечаю не сразу… Меня тоже хорошо учили, не хуже чем твою маму. Пауза заставляет людей внимательнее слушать. Но ты же видишь, Тезей, Крит совсем не то, что материк: у нас больше людей, больше городов, больше учреждений - и они должны работать слаженно… Только во Дворце работают девяносто чиновников… У нас бы каждый месяц начинался хаос, если бы никто не знал, какими будут предсказания оракула.

Она провела пальцами по волосам моим, от висков и назад к затылку, и эти пальцы говорили: «Я люблю тебя, мой варвар».

А я подумал: «Ладно, это не так существенно. Когда мы поженимся - я буду стоять между богами и народом». Но все-таки было очень жаль, что она не Слышит. Ведь царь, как и ремесленник, хочет, чтобы его сыновья обладали врожденным талантом к делу своему. Но вскоре у меня стало меньше времени для раздумий: мы занялись делом.

В древнем архивном складе под Лабиринтом я встретился с Пиримом и его сыновьями. Пирим был потомственный придворный чиновник, их семья записывала судебные решения царей. Только они и главные их помощники бывали в этом помещении, где хранились очень старые отчеты. Если Миносу нужно было знать прецедент, прежде чем вынести свой приговор, он посылал за Главным Протоколистом. Это очень старая традиция, и тайны профессии передавались от отца к сыну со времени ее основателя, князя Радаманта.

С тех пор как царь заболел и дела начал разбирать Астерион - Пириму пришлось работать на него. Астерион вызывал его, говорил, какой приговор собирается вынести, и приказывал найти прецедент, подтверждающий правильность этого приговора. Пирим приносил ему дюжину ясных противоположных приговоров - он коротко бурчал: «Еще поищи!» Главный Протоколист не возражал: он запирался среди отчетов и искал, искал - до тех пор, пока время поджимало, и Астериону приходилось выносить свой собственный приговор.